Она еще минут пять расписывала достоинства своих мастеров, а я с тоской подумала: наверное, выгляжу хуже не бывает, если, по мнению Римки, все они мне срочно понадобились. Сестрица тоже хороша, могла бы сообщить, зачем я сюда пожалую…
— Отлично, — кивнула я, когда мне в руки сунули пухлую папку с перечнем всех возможных процедур. — Агатка не сказала, по какой нужде я здесь? — Римма похлопала ресницами, пытаясь отгадать, что еще способна для меня сделать, я вздохнула и продолжила: — Собственно, я пришла задать пару вопросов. Касаются они Одинцовых. Ты ведь дружила с Ириной?
Растерянности в Риммином лице прибавилось.
— Дружила… — кивнула она. — А в чем дело?
— Одинцов теперь наш клиент, — соврала я, впрочем, совсем уж откровенным враньем это не было. — Вот Агатка и отправила меня задать тебе вопросы. — Сестрицу я приплела, чтобы придать себе значимости. Все Агаткины знакомые ее малость побаивались, и портить с ней отношения Римма точно не рискнет.
— Идем в мой кабинет, — кивнула она и летящей походкой отправилась по коридору, я едва за ней успевала.
Кабинет оказался совсем крохотным, стол, два кресла, стеллаж с папками. Римма устроилась за столом, убрала с лица прядь волос и уставилась на меня. Чувствовалась в ней нервозность. Я сняла пальто, бросила его на спинку кресла, давая понять, что отделаться от меня за пять минут не получится, села и улыбнулась.
— Ты давно Одинцовых знаешь?
— Его лет семь, Ирину с того момента, как они начали встречаться. Мой тогдашний гражданский муж, чтоб его черти слопали, с Генкой дружил, ну, он к нам и захаживал. Потом муженек мой свалил в Германию за лучшей жизнью и вскоре потерялся. Обещал меня к себе забрать, как только устроится. Видать, еще не устроился, всего-то три года прошло, ждем-с. Не столько его, сколько двенадцать тысяч евро, которые он прихватил, чтоб новую жизнь начать. Но на наши отношения с Генкой бегство супружника никак не повлияло. Он, кстати, и от него прячется, может, думает, я внезапно нагряну, его адрес разузнав. Очень надо. Денег-то, конечно, жалко, а этого козла нисколечко. Одинцов — добрая душа, пытался его отыскать, когда в Германию ездил, общих знакомых обзванивал…
Сообразив, что о бывшем Римка способна говорить бесконечно, я поспешила прервать словесный поток:
— Значит, ты неплохо их знаешь? И Одинцова, и его жену?
— Само собой. Я к ним на дачу ездила, почти каждый выходной, пока они ее не продали. Деньги на дом собирали, вот и пришлось продать. Да и зачем им дача, если дом, считай, в лесу. И так встречаемся часто: праздники, дни рождения. Накануне, ну, перед тем, как все случилось, мы у них в гостях были.