С другой стороны, если речь действительно идет еще об одном измерении, как утверждает теория относительности, оно существенно отличается от трех других, потому что в пространстве мы можем перемещаться вверх и вниз, влево и вправо, вперед и назад, но во времени мы можем идти только вперед. Почему? Что мешает нам снова прожить уже прожитое или хотя бы снова увидеть его? В 1988 году «теория секвойи» Давида Бланеса попыталась ответить на некоторые из этих вопросов, но затронула проблему лишь поверхностно. Мы все еще практически ничего не знаем об этой «неотъемлемой» части реальности, которая движется в одном-единственном направлении с неизвестной скоростью и которую мы понимаем, только если нас не спрашивают, что это такое.
Все очень странно.
Этими словами профессор Райнхард Зильберг с кафедры философии науки Берлинского технического университета начал свой вводный доклад в зале ЮНЕСКО мадридского Дворца конгрессов, где проводился международный симпозиум «Природа пространства-времени в свете современных теорий». Зал скромных размеров был переполнен гостями и журналистами, собравшимися, чтобы послушать Зильберга, Виттена, Крейга, Марини и двух «звездных» участников мероприятия: Стивена Хокинга и Давида Бланеса.
Элиса Робледо присутствовала здесь также по другим причинам. Она хотела узнать, имеет ли шанс на успех ее теория локальных переменных, и если нет, то как Рик Валенте заставит ее расплачиваться за проигранное пари.
В двух вещах Элиса была почти уверена: во-первых, она не выиграет, а во-вторых, она откажется выполнять все, что он ей прикажет.
Эта неделя стала для нее бегом наперегонки со временем. И это было парадоксально, принимая во внимание то, что в основном Элиса как раз и посвятила ее попытке глубокого изучения времени.
В Элисе всегда сосуществовали страстность и рациональность. После эмоционального взрыва, который вызвала в ней встреча с Валенте, она села, чтобы все обдумать, и приняла очень простое решение: «изучают» ее или нет, есть «пари» или нет, она должна сделать свою работу. Все попытки прийти первой в состязаниях у Бланеса она уже бросила, но оставлять на самотек конец курса и завершающую его работу ей не хотелось.
Она бесстрашно погрузилась в решение задачи. Несколько ночей ей удавалось поспать лишь пару часов. Она знала, что своей гипотезой с переменной локального времени ничего не докажет, и склонялась к признанию правоты Валенте, который заклеймил ее решение как «принципиально неприемлемое», но ей было все равно. Ученый должен уметь бороться за свои идеи, даже если никто их не принимает, — сказала она себе.