Направляясь на встречу со Станиславой, Злата совершенно отчётливо понимала две вещи. Во-первых, она ощущала, что эта самая встреча станет ключевой, после которой произойдут изменения. Пусть не сразу, пусть ей придётся переступить внутри себя какой-то определённый рубеж, но они будут. И, во-вторых, такой роскоши, как сомнения, у неё больше не будет.
Сотни, а может, тысячи раз, Злата представляла себе эту самую встречу, и пыталась представить себе саму Стасю. И воображение рисовало ей то полненькую брюнетку, то тоненькую шатенку. То дорисовывало сопернице рыжий цвет волос, то зелёные глаза. И в конце концов, образ Стаси стал чем-то размытым, расплывчатым, но всё же таким ясным…Потому что Злата понимала — именно этот самый образ привлёк её мужа гораздо сильнее, чем она, его собственная жена.
Она пришла в кафе, в котором они со Стасей договорились встретиться, за полчаса до назначенного времени. И при этом находилась в очень странном состоянии, попеременно впадая то в тихую истерику, то в состояние полнейшего спокойствия. Она то выпивала кофе залпом, тут же делая официанту новый заказ, то выхватывала из пачки сигарету, прикуривая трясущимися руками и тут же отбрасывая её в сторону, потому что ненавидела запах сигаретного дыма. Через пятьдесят минут таких мучений стало ясно одно: Стася на эту встречу не придёт. Оно и понятно, зачем идти на какой-то там разговор с женой своего любовника, если у тебя этот самый любовник в полном распоряжении? Это осознание вдруг отрезвило Злату, и она даже рассмеялась беззвучным смехом. Рассмеялась, прежде всего, над самой собой, представляя, как это выглядит со стороны. Девушка сидит в углу зала кафе, при этом нервничая и ожидая того, кто на встречу не придёт. Причём если учесть, что этот самый не пришедший человек — любовница её мужа…Картина вырисовывалась самая, что ни на есть, мерзкая и неприятная. В общем, теперь хотя бы становилось ясным одно: ей придётся вернуться домой и теперь уже думать о том, что же ей делать дальше.
Охваченная этими размышлениями, Злата уже было собралась подняться из-за столика, когда напротив неё устроилась крашеная блондинка и с самым невозмутимым видом заявила:
— Ты ведь Злата. Я Стася, слушаю тебя.
Если Злата и считала, что она готова к этой встрече, если и рассчитывала на то, что смогла приготовиться, проиграв в голове все возможные варианты, то теперь она пребывала в состоянии полнейшей растерянности. Слух резануло обращение «ты» и то, что Станислава, похоже, собиралась ставить свои условия с самого начала встречи. Но не это было главным. Во-первых, Злата не думала, что на месте любовницы Влада окажется блондинка. Почему-то ей казалось, что она должна кардинально отличаться от неё, законной жены. А, во-вторых, девушка была довольно наглой, ведь порой эта самая наглость видна не по тому, как себя ведёт или что говорит человек, а даже по самому внешнему виду. Ко всему прочему, ухоженность Станиславы носила какой-то временный что ли характер, или, быть может, Злата придиралась…