Такое объяснение произошедших событий очень походило на правду. Чужая душа — потемки, и жизнь часто преподносит и не такие сюрпризы. В прошлой жизни мне приходилось быть свидетелем не менее подлых поступков. Компаньоны по бизнесу за бабки режут друг другу глотки, словно бандиты на зоне. Так что Торвин на их фоне выглядел невинной овечкой.
После обеда я отправился на охоту, чтобы пополнить наши оскудевшие запасы и заодно подзарядить ауру. Потратив три часа на подзарядку и выслеживание оленя, я вернулся на стоянку. Первый к этому времени рассортировал трофеи и ожидал моего решения, что из барахла нужно выбросить. Я согласился с его выбором и полез в ручей мыться, оставив шаку одежду для стирки. Солнце клонилось к вечеру, и пришло время ужина. Валлин уполз в нишу под скалой, и я пошел помочь ему вернуться к костру.
Парень лежал, уткнувшись лицом в скалу, и всхлипывал.
«Опять двадцать пять!» — подумал я и потряс парня за плечо.
— Хватит нюни разводить, пошли ужинать. Давай я помогу тебе добраться до костра.
— Отстань от меня! Зачем ты меня спас? Лучше бы я подох на алтаре, чем оставаться калекой.
— Слушай, парень, прекрати свои причитания, у меня и так голова раскалывается. Может, тебе сюда еду принести?
— Пошел ты к черту со своей жалостью! Ты думаешь, что я тебе спасибо скажу за то, что ты меня в живых оставил? Хрен тебе, ты мои муки продлил — и только! — злобно сказал Валлин, прижимая к груди портрет, найденный в трофеях.
— Ну-ка, давай сюда эту штуку, — приказал я парню и отобрал портрет. — Кто это такая?
— Это моя невеста, Кетлин. Я уговорил ее отца отдать ее за меня, если встану на ноги после пожара. Она обещала меня дождаться и не выходить замуж за другого. Мы помолвлены, и, несмотря на мои ожоги, она не отказала мне, а теперь отец за нищего калеку ее не отдаст.
— Слушай, парень, я не мать Тереза и сопли тебе вытирать не буду. Не хочешь есть, ложись спать голодный. Мне еще нужно придумать, как тебя до Шателье довезти, а не истерики твои выслушивать, — прорвалась наружу моя злоба.
После откровений Валлина в подсознании пульсировала неприязнь к этому искалеченному человеку. В древности гонцу, принесшему дурные вести, рубили голову, а новости, которые я узнал от Валлина, меня не очень обрадовали. Мало того, он еще подряжался меня убить. Понимая умом, что парень ни в чем не виноват, я все-таки был зол на него, и эта злоба вырвалась наружу. Плюнув себе под ноги, я развернулся и ушел к костру.
Еда не лезла в горло, и мне с трудом удалось проглотить свою порцию похлебки. Первый, заметив мое настроение, отодвинулся подальше от костра, и я было остался один. Но подошел Тузик и положил свою лохматую голову мне на колени. Щенок почувствовал мое скверное настроение и пришел мне на помощь. Я гладил его голову и потихоньку начал успокаиваться, но на душе все равно было мерзко от того, что обидел калеку.