— Наверно, я маленько несчастливый, — вздохнул Сохо. — Но тогда меня так бы и звали: «Ябси» — «Несчастливый».
Дедушка Лема, самый старый в их посёлке, когда давал ему имя, увидел перед собой гору. И назвал: «Сохо» — «Гора». Уж тут кому как повезёт. Если бы дедушка увидел что-нибудь маленькое, назвал бы «Олеко». А если бы в это время проходил кто-то длиннорукий, назвал бы «Нгудаямп». Проходил бы несчастливый — назвал бы «Ябси». Только зачем ему так называться? Он Сохо — Гора. Он счастливый. Вот только рыба этого, должно быть, не знает. А если бы знала, то обязательно вместо этой путаной всякой всячины, которую никак не выдернешь из ячеек, сама бы застряла в них.
Олеконе рыба вроде и не интересовала. Очистив сеть и осмотрев её, не порвалась ли где, она села на лавку и положила на колени руки. «Совсем как мама после работы, — подумал Сохо. — И смотрит, как мама, будто что-то припоминает…»
Волны стали разворачивать лодку. «Не зевай, рыбак, делай своё дело!» — подсказывали они.
«Ветер вон какой, — думал Сохо, — тальник на мыске кланяется, река шумит, вода мутная, недобрая, всю рыбу попрятала».
— Опять будем сеть ставить? — нерешительно спросил он.
— Когда сеть лежит в чуме, рыба сама не придёт в чум, — ответила Олеконе и встала.
Сохо согласился и сел на её место за вёсла. Вёсла были ему не по росту, большие и тяжёлые, он с трудом их проворачивал. Олеконе, стоя на корме, быстро и аккуратно опускала сеть в воду. Расправляясь, сеть сразу шла вниз, и только поплавки, слегка окунувшись, упрямо качались на воде. Скоро путь лодки обозначился длинным рядом красных шариков.
Пора было возвращаться. С пустыми-то руками?.. Вот уж не обрадуются ни мама, ни отец! А сестрёнки скучно спросят: «Не поймали?» — и пойдут играть со своими куколками. А разве они виноваты, что рыба не пошла в сеть?
За мысом лодку тряхнуло и бросило к самым камням. Волна перекатилась, обдала их. Тут смотри да смотри!
— Большая Хета не хочет, чтобы мы ее переплывали, — сказал Сохо.
— Не хочет, — подтвердила Олеконе, выправляя лодку. Она гребла вверх по течению, ещё не решаясь пойти наперекор волнам и ветру.
Скоро они поравнялись с чумом. Отсюда он казался совсем маленьким. У Сохо вдруг засосало под ложечкой. «Мама, наверно, уже встала, — подумал он. — И печёт лепёшки, жарит рыбу. На сковородке шипят, плюются жиром куски сига, покрываются коричневой хрустящей корочкой». Сохо потянул носом.
— Есть хочешь? — спросил он сестру.
Олеконе не то кивнула, не то просто качнулась, работая вёслами.
«Хочет, — подумал Сохо. — И чего мы так спешили, даже не поели? Достали бы из ямы мороженую рыбу, настругали бы тоненько строганину