Она присела, провела по ковру ладонью.
– Он, наверное, целое состояние стоит. А вдруг случится пожар? Ты когда-нибудь думал об этом?
– Я…
– Тебе следует научиться думать о подобных вещах. Нужно ценить то, что у тебя есть.
– Ясмина. Что с тобой?
– Со мной ничего, договорились? Перестань. Ничего важного. Я просто устала.
– От чего?
– От многого. Свадьба – дело нешуточное. – Она встала, направилась к креслу, но передумала, опустилась на ковер, скрестила ноги и погрузила кончики пальцев в плотный ворс. – Нет, действительно хороший ковер. Можешь мне поверить, я в них разбираюсь.
Я промолчал.
– Все чего-то хотят, одни одного, другие другого, – сказала она. – Одни этого не едят, другие едят только это. Моя мама… о господи. А его мамаша так еще и похуже. И когда они встречаются…
Ясмина всплеснула руками, изображая взрыв.
Молчание.
– Ну, рассказывай, – попросил я.
– Тебе это не интересно.
– Мне интересно. Расскажи.
Молчание.
– Ладно, – наконец сказала она.
Наиболее сильное впечатление на меня произвели: пререкания о том, раввин которой из семей будет на свадьбе главным; распри по поводу подружки невесты (сестры Педрама единодушно отказались надеть выбранные Ясминой платья с открытыми плечами); все еще остававшийся не решенным вопрос о главном блюде – курятина, говядина или их дуэт.
– Слушаю себя – и мне кажется, что я о сумасшедшем доме рассказываю.
– Да нет.
– Какое там нет. Сумасшедший дом и есть. Бедлам. Кто ты и что себе думаешь, никого уже не интересует. Ну скажи, почему нужно тратить все силы на один-единственный день? Я тоже хочу, чтобы свадьба получилась хорошая, но ведь я еще и платье примерить не успела, а все уже вышло из-под контроля.
– Дата, я так понимаю, назначена.
– Двадцать третье июня.
– Раньше, чем ты рассчитывала.
Она кивнула.
– Ну что же, – сказал я, – надеюсь, к тому времени все уладится.
– Не уверена.
– И потом, вы всегда можете сбежать в Лас-Вегас.
– Ты так и не понял, верно? Это общественное событие, общинное. Ко мне оно уже никакого отношения не имеет. Да и Педраму мысль о большой свадьбе по душе. Он-то как раз самый сумасшедший и есть.
– Понятно, – сказал я.
– И что это должно означать?
– Я всего лишь сказал: «Понятно».
– Вот только давай без этого твоего высокомерия.
– Мина…
– Как будто ты всегда знал, что именно это со мной и случится.
– Я так не говорил. И даже не думал.
– Думал, думал.
– Я только одного и хочу: чтобы ты была счастлива.
– Ну так я не счастлива, – сказала она. – Понятно? Я не счастлива. Ты доволен?
– Я…
– Я этого уже видеть больше не могу. И их, и все остальное. Хочется запрыгнуть в первый попавшийся самолет. О черт. Дай мне платок, пожалуйста.