Потом кто-то поинтересовался, что происходит, когда тебе исполняется тридцать один год.
– Ты вступаешь в четвертый десяток лет.
– Нет, в четвертый десяток вступаешь, когда тебе исполняется тридцать. Это как с двухтысячным годом.
Разрешению этого вопроса и была посвящена большая часть вечера. Особенно много мне говорить не пришлось, за что я был благодарен. И, поскольку я сидел тихо, никто из подходивших ко мне, чтобы попрощаться и извиниться за ранний уход (работа, дети, будний вечер), не заметил, насколько я пьян, хоть я и добавлял к рукопожатию медвежье объятие. Оу! Ты как, в порядке? Да, в порядке. На деле же мне не терпелось тяпнуть еще одну.
В половине двенадцатого остался только Дрю.
– Ясмина помолвлена, – сказал я.
Брови его поползли вверх:
– Ишь ты!
Я допил остатки моего пива:
– Да уж.
Когда мы вышли на улицу, он поймал такси.
– Знаешь что, – сказал я. – Ты поезжай. А я пройдусь.
Он сразу понял, что спорить со мной бессмысленно. Пожелал мне счастливого дня рождения и уехал.
Я поплелся через «Выгон», спотыкаясь в весенней грязи и напевая под нос скорбную мелодию, происхождения которой припомнить не мог. Промурлыкал ее раз, потом еще раз, и наконец до меня дошло – Дакиана, это ее, какая-то цыганская песня, которой она любит будить меня и которая порождает во мне тягу к пирогам и самоубийству. Получи, товарищ. Вдоль Мэсс-авеню оранжево светились натриевые фонари. Воздух попахивал хлоркой. Сырой, возбуждающий запах. Я шел, пошатываясь и рыгая, в сторону Портер-сквер – окончательное место назначения неизвестно. Скоро покажется Дэвис-сквер. Почему тут что ни площадь, то и «сквер»? Планировщик города страдал четырехугольным фетишизмом. И никакие они не квадратные – все эти «скверы». Гарвард-сквер треугольная. Портер-сквер – трапеция. Инмэн-сквер – просто-напросто перекресток. А, вот он, дом, в котором я жил с Дороти, Келли и Джессикой. Я помахал рукой их этажу – надеюсь, они уже нашли себе жиличку, четвертую сторону квадрата. Как ее могут звать? Алисон. О нет. Миюнг. Звать ее должны Миюнг, а учится она на, ммммммм, на юридическом, в его приготовительной школе. И орать будет громче их всех, чтоб за две мили было слыхать.
Около бара «Колючка» стояла, покуривая, небольшая толпа. Пробираясь сквозь нее, я почувствовал, как на плечо мне легла чья-то рука.
– Привет.
Я неторопливо обернулся.
– Привет, – сказал мужчина. Его улыбка пыхнула табачным дымком.
Эрик.
Если бы я пребывал в каком-то другом состоянии, то пошел бы себе дальше, не желая, чтобы кто-нибудь увидел меня рядом с ним. Однако сейчас настроение мною владело экспансивное.