Петр Алексеевич глубоко вздохнул и мысленно досчитал до десяти. Затем повернулся и жестом предложил Паше следовать за собой.
Живой проворно сбросил кеды и зашвырнул их под вешалку. Рюкзак кинул посреди коридора. Коробку с пиццей аккуратно поставил на пол и босиком, налегке прошлепал на кухню по прохладной шершавой плитке, которой был выложен коридор.
— Вот. Спички, — с нажимом произнес Петр Алексеевич, протягивая гостю коробок.
— Мерси.
Паша опустил подношение в одну из многочисленных дырок на джинсах, оказавшуюся по совместительству карманом, и переместился к тому самому стеклянному шкафчику, в котором супруга Савицкого хранила свою чайную коллекцию.
— О, да вы, как я посмотрю, тоже большой любитель чайных церемоний, — светским тоном заметил он.
— Может быть, к делу, Паша? — напомнил хозяин. — Мне вообще-то некогда.
— М-м... Юняньский! О-о! Хуняньский! У-у-у! — закатывал глаза посетитель, перебирая баночки, коробочки и пакетики. Наконец его внимание привлекла жестянка с золотым драконом, и тут он вообще впал в экстаз. — Позвольте... позвольте понюхать это... сокровище!
— Да пожалуйста, — буркнул Петр Алексеевич.
Разговоры о чайных церемониях, о чайной культуре и тому подобном навевали на него скуку. Все эти «распустившиеся верхние листья молодого чайного дерева» — чушь и вышибание денег из простодушного народонаселения. Пить надо газированные напитки. От Савицкого. Желательно — серию «Запахи детства».
Живой тем временем открыл баночку с драконом и сунул в нее свой длинный нос. На физиономии ценителя чайных сокровищ читалось примерно следующее: «У меня священный экстаз, и я долго еще не сдвинусь с места, если, конечно, мне не позволят испить этого прекрасного напитка».
— Ставьте чайник на плиту, я тоже тогда чайку выпью, — смилостивился Петр Алексеевич.
Живой немедленно отмер, метнулся туда, сюда, достал с верхней полки стеклянный чайничек и принялся над ним колдовать.
— Прекрасный китайский чай, я даже не мечтал попробовать его, и вот благодаря вам моя немечта сбывается. Знаете, все-таки китайцы, как ни крути, оказались ближе всех к пониманию сути Срединного пути. Тут даже на банке написано, что вкушающий чай не должен быть слишком сытым или слишком голодным. Понимаете?
Савицкий покрутил в руках банку. Ничего, кроме иероглифов, на ней написано не было.
— Паша, скажите, а вы не голодны? — спросил он.
— Я — голоден! — охотно подтвердил Живой.
— Ну, с этого и надо было начинать!
Через полчаса гость уплетал за обе щеки обильный и сытный ужин.
— Так, погодите, у вас же с собой вроде какая-то пицца была. Почему мы тогда ее не едим? — спросил Савицкий, будто очнувшись от гипноза.