— Вау, какой клевый стимпанк! — воскликнул Паша. — Значит, это аббревиатура, как я и говорил? Паровая Емкость Троекратного расщепления?
— Это Петр, — коротко пояснил Бабст, осторожно поворачивая икону лицом к зрителям.
— Но это же бабулина икона, я ее с детства помню! — изумился Петр Алексеевич.
— Это апостол Петр с ключами от рая. А Лев Сергеевич поместил в оклад механизм вторичной перегонки, — Бабст снова повернул икону механизмом вверх. — Глядите, вот сюда можно что-нибудь налить.
— А вдруг взорвется? — испугался Паша. — И попадем мы прямо к этому Петру в рай... может быть...
— Значит, чтобы Петр заплакал, надо залить туда наш раствор? — догадалась Маша.
— Зачем? — удивился Савицкий.
— Не знаю, — пожал плечами Бабст. — Думаю, что это какой-то фильтр. Надо попробовать.
— Да знаю я, что это за фильтр, — высунулся Паша. — Только князь Собакин тут совсем ни при чем. Попы с помощью этой хреновины дурили людям головы. Это ведь, небось, так называемая мироточащая икона, да?
— Ну да, — подтвердил Бабст.
— Но мироточащие иконы устроены гораздо проще, — вмешался Савицкий. — С обратной стороны делали углубления, в которые помещалось масло. От тепла масло таяло и выливалось в крошечные дырочки в глазах. Никакого механизма для этого не нужно.
— Так то попы, а то профессиональный химик делал! — заступился за коллегу Бабст и решительно потянулся к стакану с раствором.
Его никто не успел остановить. Следующим движением Костя аккуратно залил раствор в самую большую медную емкость.
Сначала ничего не происходило. Затем шестеренки сдвинулись с места, и раздалось мерное тиканье, похожее на звук, который издавал аппарат Менделеева. Костя поставил икону так, чтобы видеть изображение, и стал вглядываться в лицо Петра. Через минуту глаза святого увлажнились. Бабст резво подбежал к рюкзаку, достал мензурку и подставил ее под благодатные струи.
Искатели княжеского эликсира молча стояли и смотрели, как плачет Петр.
Паша дергал себя за дреды и переминался с ноги на ногу. Савицкий вцепился в спинку стула так, что побелели костяшки пальцев. Маша кусала губы. Один лишь Бабст сохранял внешнее спокойствие.
— Ну вот, Петя, как я и говорила — лекарства мне совсем не нужны. Лучшее лекарство — это хорошие новости и красное вино, — громко объявила Елизавета Львовна, въезжая в комнату.
— Бабуля, у нас как раз хорошие новости, — торжественно произнес Савицкий. — Костя разгадал загадку Льва Сергеевича!
— А я никогда в этом и не сомневалась, — спокойно ответила Елизавета Львовна. — Я потому и вышла за него замуж. Как первый раз в глаза его взглянула — так сразу все и поняла.