— А почему мы без звонка? — спросил он у Живого. — Мобильный же у тебя под рукой. Может быть, стоит предупредить эту женщину?
— Мобильный придумали люди, которым страшно сказать «нет», глядя в глаза собеседнику, — ответил Паша, прихлебывая пиво. — Они же придумали СМС — для того, чтобы произносить это трусливое «нет» как будто в пустоту. Своими внезапными появлениями я помогаю людям вернуть давно забытые ощущения. Хочешь отказать — отказывай лично.
— То есть нам еще и отказать могут? — изумился Петр Алексеевич.
Живой оставил этот вопрос без ответа.
Такси остановилось перед домом, стоявшим почти на набережной Невы неподалеку от Троицкого моста. Они поднялись на лифте на последний этаж.
Паша уверенно нажал на кнопку звонка. Возле него висела розовая бумажка, на которой каллиграфическим, как у учительницы младших классов, почерком было выведено:
Жозефина Павловна
Вам откроют, если сочтут нужным
Петр Алексеевич хотел было прокомментировать и это, но тут в замочной скважине заворочался ключ, и дверь распахнулась.
На пороге стоял худой длинноволосый парень в экстремально-малиновых семейных трусах по колено и в застиранной, но чистой майке, явно не по размеру. Левая бретелька кокетливо упала с его плеча, но он не спешил ее поправлять.
— Жози, привет! — заулыбался Живой. — Отлично сегодня выглядишь!
— Пауль, ты опух, что ли, там в своей Москве? Где ты Жози увидел? — хмуро поинтересовался его собеседник.
— Ой, Сеня, это ты! Извини, не признал. А почему ты до сих пор трезвый? Мы тебя разбудили? Познакомься, это мои друзья — образцовый семьянин и талантливый бизнесмен Петр Алексеевич Савицкий. Если бы ты пил что-нибудь, кроме горючего, то оценил бы тонкий вкус придуманных им лимонадов. А по левую руку от меня ты можешь видеть прелестную научную работницу из Парижа, будущую лауреатку Нобелевской премии, княжну Веру Собакину.
— Нормальный прогон, — кивнул Сеня, элегантным жестом изъял у Живого недопитое пиво, залпом осушил бутылку, вернул владельцу и тут только обратил внимание на свой наряд.
— Ой, мальчики, девочки, я в таком виде, а вы молчите! — вдруг пискнул он почти на октаву выше. — Мне надо переодеться! Павлик, проводи их на кухню, пока козлина спит.
Надежды Петра Алексеевича на то, что они поселятся в скромной артистической квартире, разбились о грубую реальность образцовой питерской коммуналки. Пока компания шла темным длинным коридором к световому пятну в конце тоннеля, он грозно спросил у Живого:
— Кто это был? Это и есть Жозефина?
— Вы имели редкое удовольствие лицезреть Жозефину Павловну в трезвом состоянии. Я уже и сам забыл, что такое бывает. Сеня — в своем естественном, я бы сказал, природном обличии — самый обычный, заурядный, да к тому же, как вы заметили, довольно-таки хлипкий чувачок. Но стоит ему выпить, как прекрасный образ Жозефины начинает проступать, подобно фотографии, опущенной в раствор проявителя.