Дверь открылась. Сердце Тарика перевернулось в груди, замерло и застучало с новой силой. На него огромными глазенками смотрела его собственная дочь. И Тарик влюбился. Полностью и навсегда.
Эми была самый прекрасной девочкой, какую он когда-либо видел. У нее была белая, почти прозрачная кожа, словно жемчужная, точно как у Джейн. И такие же гладкие черные волосы. Вот только глаза. Они были горячими и золотистыми. Глаза — его.
— Ты… — Тарик запнулся. Как мог он назвать эту красавицу своей дочерью?
Та самая дочь, которая могла бы и не выжить, если бы Джейн сделала аборт по приказу отца Тарика.
Боже!
— Привет! — только и сказал он.
— Кто ты? — спросила она, не ответив на приветствие.
В горле у него сжалось.
— Я твой… — «отец», хотелось ему сказать, но он с трудом выдавил: — …муж твоей тети Джейн.
— Тогда с тобой можно разговаривать. А то моя мама не разрешает мне общаться с чужими.
Чужой.
Его плоть и кровь. Его ребенок. Какая боль! Невыносимо! Ее мать не Джейн, ее мать сестра Джейн. Он прижал ладонь к глазам.
Кошмар!
— У тебя болит голова? — в золотистых глазах малышки читалась тревога. Определенно это его глаза. — Когда у меня болит голова, я пью много воды, и тогда обезвожж… — она нахмурилась, забыв слово.
Ему хотелось расцеловать ее.
— Проходит обезвоживание, — подсказал он.
— Да, вот именно это и проходит.
Но Тарику вода бы точно не помогла. Сердце его трепетало в груди, билось раненой птицей. Если он объявит эту чудесную малышку своей дочерью, он потеряет Джейн, навсегда. Он был в этом уверен.
Тарик снова взглянул на Эми. У них могла быть настоящая семья. Он, Джейн и Эми. Но своим недоверием он разрушил все это. Растоптал свое счастье.
Что же он наделал, черт побери?
Джейн внимательно наблюдала за тем, как ее муж пил чай, держа чашку из любимого сервиза сестры. Лишь пылающие огнем глаза выдавали его мысли. Впрочем, любой, кто бы ни взглянул на него, не увидел бы в нем ничего необычного, настолько хорошо Тарик умел скрывать свои чувства. Только излишнее внимание к Эми могло показаться странным постороннему наблюдателю.
Когда Тарик в пятый раз предложил девочке тарелку с овсяным печеньем, Элен прошептала на ухо сестре:
— Он знает, что она его дочь?
Джейн утвердительно кивнула.
— Боже, помоги нам! — Элен вскочила и выбежала из комнаты.
В глазах Найджела отразилась тревога, но он не успел подняться, чтобы последовать за женой. Джейн остановила его жестом руки, встала и сама пошла за сестрой.
Она нашла Элен на кухне. Та стояла, прислонившись спиной к холодильнику, в глазах стояли слезы.