Когда в этот вечер Лакит явился к нему со своим известием о нападении на девушку, Джонатан тотчас послал за ней в караульню и в темноте поспешил в свой кабинет к удивлению дежурного ночного клерка и привратников. Он почти не сомневался, что эта жертва, единственная оставшаяся живой после нападения душителя, каким-нибудь образом поможет ему выследить убийцу его дочери. Но вновь его ждало только разочарование.
Он налил себе еще коньяку. Был второй час, и он знал, что ему следует вернуться домой, но еще он знал, что лихорадочные мысли не дадут ему заснуть.
Коньяк только-только начал согревать его желудок, как снаружи в коридоре послышались приближающиеся шаги, а затем раздался стук в дверь. Джонатан открыл ее и увидел перед собой клерка.
— Да? — сказал Джонатан резко.
— Девушка к вам опять просится, сэр. У нее вроде бы нелады с возвращением домой. Говорит, пешком идти слишком далеко будет. — Клерк и не думал прятать презрение в голосе, говоря о Розе.
Джонатан вспомнил ее усталость, синяки на ее шее и сказал:
— Я ведь распорядился, чтобы вы нашли ей экипаж. Вы должны были посадить ее в экипаж… — Он гневно шагнул вперед. — Я спущусь к ней. А вы можете идти.
— Очень хорошо. Спокойной ночи, сэр.
Клерк спустился вниз. Джонатан быстро последовал за ним и успел заметить неприкрытую похоть на лице клерка, когда тот в последний раз исподтишка посмотрел на девушку.
Роза сидела на единственном стуле в передней. Руки ее были крепко сжаты на коленях, и она вся дрожала. Голубые глаза на бледном лице казались огромными. Каштановые волосы падали на сгорбленные плечи спутанными кудрями.
— Простите, сэр, — прошептала Роза, взглянув на него. — Я скоро соберусь с силами и пойду, нет, правда. Просто час очень поздний, а в такое время ночи там всякие бродят.
Под кричащей яркостью платья она была жалостно худой, хотя рваное кружево корсажа и облегало округлости ее грудей. Платье, наверное, с чужого плеча, было ей коротко. Ему были видны ее полусапожки, туго зашнурованные на толстых бумажных чулках, обтягивавших худые икры. Джонатан вздрогнул, совсем не готовый к внезапному вожделению, быстрее погнавшему его кровь. Вздрогнул и устыдился, когда заметил отблески горящих свечей на почти прозрачной коже ее горла, подчеркивающие синюшный след, оставленный удавкой. На фоне темных панелей передней она казалась ангелом, покрытым синяками.
— Тебе должны были найти экипаж, — сказал он и услышал, что его голос стал хриплым от напряжения. — Пойдем наверх, и я дам тебе денег, чтобы уплатить за него. — Ему почудилось, что она улыбнулась про себя, однако, когда он снова взглянул на нее, послушно идущую за ним вверх по лестнице назад в его кабинет, ее лицо ничего не выражало.