Я не в силах желать. Пусть делают что хотят. Трогаю свой живот. Веду пальцем от пупа вниз. Округлый. Рыхлый. Черт его знает. Доктор ушел. Сказал, пойдет за другими врачами. Не хочет один отвечать за меня. Черт его знает. А вот и они. Вошли. Открылась и захлопнулась дверь красного дерева, шаги глохнут в топком ковре. Закрыли окна. Шелестя, сдвинулись серые портьеры. Они тут.
— Подойди ближе, детка… Чтобы он тебя узнал… Скажи свое имя.
Хорошо пахнет. От нее хорошо пахнет. Да, я еще могу разглядеть пылающие щеки, яркие глаза, юную гибкую фигурку, мелкими шажками идущую к моей постели.
— Я… Я — Глория…
Пытаюсь повторить ее имя. Знаю, что моих слов не разобрать. Хоть за это спасибо Тересе — дала мне побыть рядом с молодостью, рядом со своей дочкой. Если бы только поближе увидеть ее лицо. Увидеть ее улыбку. Она, наверное, чувствует запах мертвеющей плоти, рвоты и крови; наверное, видит эту впалую грудь, серую бороду, восковые уши, нескончаемую струйку из носа, пузырьки слюны на губах и подбородке, блуждающие глаза, которым надо смотреть прямо…
Ее уводят.
— Бедняжка… Она разволновалась…
— А?
— Нет, ничего, папа лежи спокойно.
Говорят, она невеста сына Падильи. Как он должен ее целовать, шептать всякие глупости. Да. Все чепуха. Входят и уходят. Трогают меня за плечо, кивают головами, бормочут ободряющие слова. Да, они не знают, что я их слышу, вопреки всему. Я слышу самые тихие разговоры, болтовню в дальних углах комнаты, слова у своего изголовья.
— Как вы его находите, сеньор Падилья?
— Плохо, очень плохо.
— Целая империя остается.
— Да.
— А вы — столько лет управляете всеми его делами!
— Трудно будет заменить его.
— Я думаю, после дона Артемио никто, кроме вас, не справится.
— Да, я в курсе всего…
— А кто в таком случае займет ваше место?
— Знающих людей много.
— Следовательно, предвидятся повышения?
— Конечно. Уже намечено новое распределение постов.
А, Падилья, подойди. Принес магнитофон?
— Вы берете на себя ответственность?
— Дон Артемио… Вот, я принес…
«— Да, патрон.
— Держитесь наготове. Правительство железной рукой наведет порядок, а вы будьте готовы возглавить руководство профсоюза.
— Хорошо, патрон.
— Хочу предупредить вас — кое-кто из старых пройдох тоже на это метит. Но я намекнул властям, что именно вы пользуетесь нашим доверием. Угощайтесь.
— Спасибо, я уже ел. Недавно ел.
— Смотрите, чтобы вас самого не съели. Сворачивайте, пока не поздно, на другую дорожку — к министерству труда, к КТМ,[58] к нам…
— Понятно, патрон. Можете на меня рассчитывать.
— Всего лучшего, Кампанела. Темните, но осторожно. Глядите в оба. Ну, Падилья…»