– Николай II стар, – кивнул Поль-Бонкур. – Неизвестно, сколько он еще протянет. По слухам, его здоровье не в лучшем состоянии, раны, полученные в 1913 году, дают о себе знать. А наследнику лишь шестнадцать, император желает гарантировать сыну спокойную ситуацию в Европе в первые годы правления. Вопрос, насколько следует поощрять Россию.
– Я полностью согласен с царем, – ответил министру иностранных дел Барту. – Полностью. Французская нация никогда не откажется от ее священного права на получение репараций, я сказал это еще в январе, когда Брюнинг заявил об отказе возобновить выплаты. И я готов подтвердить это сегодня! Дефолт Германии неизбежно влечет интервенцию, Берлин об этом предупреждали. Мы уговаривали их целый год, дальше терпеть просто глупо.
– В последний раз правительство добилось от немцев уплаты трех с половиной миллиардов репараций два года назад. Мораторий Гувера приостановил уплату репараций и вообще германских долгов, но ведь не отменил, – заметил Фланден.
– Мир и процветание Франции гарантирует только максимальное ослабление Германии. Только тогда мы удержим доминирующие позиции в Европе. И здесь русский царь прав, удар нужно нанести чем скорее, тем лучше.
Барту оставался неизменно верен заветам великодержавной политики. Франция оплот порядка в Европе; сильнейшее государство континента, призванное вместе с союзниками охранять Версальский мир. А отсюда вытекала и идея франко-русского союза как залога стабильности.
– Если мы пойдем на уступки Шлейхеру, нам предъявят в скором времени новые, еще более обширные требования. В один прекрасный день мы должны будем, наконец, остановиться. Лучше сделать это сейчас, пока козыри еще в наших руках.
– Германия действительно возрождается, – заметил Поль-Бонкур. – Шлейхер…
– Статьи 429 и 430 Версальского договора, – перебил его Барту, – предусматривают прямую оккупацию войсками союзников германских территорий, в случае если Комиссия по репарациям найдет, что Германия полностью или частично отказывается от своих обязательств по Версальскому договору. Шлейхер окончательно отказался от выплаты репараций. Договор нарушен, это я вам говорю как юрист и как бывший председатель комиссии по репарациям! Русские полностью со мной согласны. Да еще это инспирированное Берлином покушение в Марселе! Это… это апаши[8], а не правители!
– Франк обесценивается, – добавил Фланден. – Устранение германского конкурента способствовало росту экспорта, стимулировавшего производство. А репарации позволили нам осуществить реконструкцию тяжелой промышленности, к которой добавился потенциал Эльзаса и Лотарингии. К 1930 году Франция превысила довоенный уровень производства на 40 процентов. Но сейчас кризис.