А полковник Григулявичус осядет в тихой Москве. Не прекращая работы в разведке, где его опыт и знания будут использоваться аналитиками, он, разумеется, под псевдонимом, напишет книги о тайнах Ватикана и Уайтхолла, католической церкви на Ближнем Востоке и англиканской в Британской империи. Станет автором биографий короля Саудовской Аравии и великого муфтия Иерусалима. Удостоится почетного звания члена-корреспондента Императорской академии наук и степени доктора исторических наук.
Каприз судьбы еще раз сведет его через десятки лет с Гумилевым. Но не с поэтом из Жандармского корпуса, а с его сыном. Бывший резидент станет одним из самых жестких критиков Льва Николаевича Гумилева, когда тот представит на суд ученой общественности свой труд «Этногенез и биосфера земли». Именно Григулявичус будет первым, кто напечатает разгромную рецензию на эту книгу.
Впрочем, сейчас он будущего, разумеется, предвидеть не мог. После «моменталки» – встречи в строго назначенное время, на выходе из паба, когда входящий в двери связник неуловимым движением всунул выходящему агенту послание, прочитанное в номере отеля и сожженное немедля в пепельнице, Юозас пребывал в состоянии эйфории. В голове непрерывно крутились слова шифровки:
«Для Лоренцо.
Внедрение считаю успешным. Информация об организации Томаса признана весьма ценной, ваша работа по линии Ксеркса и делу Бренна успешной. Поздравляю чином подпоручика и орденом Владимира IV степени. Продолжайте осваиваться в Дакии, имея целью проникновение в Компанию.
Влас».
Впрочем, день вообще оказался богат новостями. Он взял со стола купленную по дороге «The Financial Times» и перечел короткую заметку. Несколько газетных строк сообщали:
«Директор-распорядитель корпорации Royal Dutch Shell сэр Генри Детердинг вчера неожиданно для всех подал в отставку. Свое решение сэр Генри объяснил преклонным возрастом, не позволяющим ему служить интересам компании столь эффективно, как раньше. Предполагается, что его место займет Фредерик Годбер».
Новость не могла не радовать. Перед глазами всплыло лицо сводного брата. Живого, такого, каким его помнил Юозас. А потом перед внутренним взором возникла картина похорон. Обгорелых, съежившихся останков. Хоронили в закрытом гробу, но Григулявичус присутствовал в морге при выдаче тела, Яков Новицкий проходил как террорист, пришлось брать разрешение в охранке. Мать он к этому не подпускал, ни к чему ей видеть, во что превратился старший сын.
Именно в тот день Юзик познакомился с подполковником Никишовым, тот выписывал разрешение для похорон, держался без злости, сочувственно, запомнился. Позже, уже в Стефановской тюрьме, на допросе, Павел Полуэктович предъявил доказательства убийства Якова, а потом и заронил сомнение в честности вождей «Объединенки» – ведь если экс проводили по заказу, как обычная банда уголовных, то возможно ли верить остальному?