— Ни хрена, какие мы богатые, — процедил Герман, поднимая с земли почти целую сигарету. — «Кемелом» бросаемся…
Боря не слышал. Он шел по гравийной дорожке санатория, не разбирая пути, не видя сквозь навернувшиеся слезы корпусов и деревьев. Он шел. Шахматист, гроссмейстер, домашний мальчик. А ныне — солдат N-ской десантной бригады полковника Пчелинцева. Он шел, а губы еле слышно шептали:
— Я приду, мама…
Таджикистан, Фанские горы, Айни
Бодхани Ахмадов
Вошедший был молод. Очень молод…
— Ассалам алейкум, Бодхани-баши!
— Ваалейкум ассалам. Твое имя Ирбис?
— Ты можешь обращаться ко мне так, баши. Хотя я всего лишь язык, глаза и уши Ирбиса.
— Я приглашал Ирбиса! В первый раз пришел человек, представившийся так же, как ты. И сейчас…
— Не стоит понапрасну гневаться, баши, — поклонился человек. Вернее — лишь обозначил поклон. — Снежный Барс непростой человек и не любит ходить в гости. Но всё, сказанное мной, произнесено им.
— Хорошо. С чем пришел ко мне язык Ирбиса?
— Тебе просили передать, баши, что Шамсиджан сказал: «Нет».
— Это всё?
— Остальное, сказанное в тот миг, неважно и лишь оскорбит твой слух.
Бодхани Ахмадов в ярости сжал кулаки:
— Я зарежу эту паршивую свинью! Я предложил ему стать моим младшим братом! Ему, грязному дехканину из нищего ущелья! А он говорит: «Нет», даже не объясняя причин!
— На твою первую фразу Шамсиджан дал ответ.
— Какой?
— «Попробуй».
Багровея лицом, баши пытался сообразить, как ответить на такую наглость…
Он уже неоднократно пытался захватить верховья Зеравшана и только терял людей. Матчинцев было меньше, они были хуже вооружены, но Шамсиджан оказался хорошим полевым командиром. Слишком хорошим для Ахмадова. А на все предложения союза следует категорический отказ. Даже сейчас, когда Бодхани использовал посредника. И не просто посредника, а самого Ирбиса, гарантия которого ценится на вес золота.
Придется и дальше терпеть в собственном тылу матчинскую змею, готовую ужалить в любой момент? Или попробовать еще раз?
— Ты не допустил ошибки, передавая мои слова?
— Ты сомневаешься в честности Леопарда Гор, баши? — голос гостя стал холоден, как лед.
Бодхани понял, что немного зарвался. Те, кто неуважительно относился к Ирбису, долго не жили. День. Или два. Редко неделю…
— Нет, я не сомневаюсь в честности уважаемого Ирбиса. Разве что не уверен в точности его молодого «языка».
— Это одно и то же.
— Прошу прощения у Снежного Барса. Я был излишне горяч в словах.
— Извинения приняты, баши. Но в следующий раз, будь сдержаннее. Ты хочешь передать кому-либо что-либо?
— Нет. Пока нет.