Гедройцу же не хватало сил согласиться с ним:
— Я увидел много этой правды здесь, святой отец. Да, тяжела жизнь теперь, много неправедности в ней. Но было ли когда-нибудь легче нашему человеку? Вся история — одно страдание!
— Послушай меня. Дело не в страдании. Через все страдания наша земля не теряла себя, ибо сохраняла свою сущность, которая воплощена в триединстве веры, совести и любви. Теперь нет ничего этого. Вспомни себя как следует, не лги себе. Ты же ни во что не веришь — так, чтобы жизнь за это отдать. Ты, может быть, пока ещё помнишь, что такое добро и что зло, но это не может удержать тебя от совершения зла. Никого и ничто не любишь ты чистой бескорыстной любовью, но, напротив, легко склоняешься к презрению. Во всей нашей земле царит презрение к человеку, и никто не свободен от него. Поэтому я говорю о гибели сердца нашей земли.
Гедройц опустил глаза, надолго замолчал. Потом сдавленным голосом произнес:
— Пусть так. Во мне мало совести, совсем нет любви и веры. Пусть не я. Но в нашей земле столько народу, не все такие, как я. Ведь через них всё может сохраниться. Ведь есть церковь…
— Да, церковь всегда хранила веру и истину, хранит и теперь, но только для тех, кто приходит к ней. А наш народ изгнал церковь из своего сердца и лишён благодати. Не обольщайся — число подлинно верующих ничтожно, да и те исполнены сомнения. Не помнят люди о прошлом, не понимают настоящего. Я со скорбью говорю: нет достоинства в нашей земле сейчас, а будущее лишь призрак надежд. Нашему народу может не оказаться там места, — старец замолчал на мгновение.
— Я и сам надеюсь только на чудо. Но сейчас я думаю, что чуда не будет. Чудо — это награда за покаяние и ответ на молитву. А мы разучились каяться. Греха же столько в нашей земле, что едва ли какая-нибудь жертва сможет искупить. Хотя на всё воля Божья.
После установившегося молчания Гедройц обратился к старцу:
— Я не всё вам рассказал. Мне довелось услышать одну гипотезу о кургане. Хотя глупости это, наверное, святой отец.
— Я слушаю тебя. Что за гипотеза?
— Директор музея был убежден, что курган хранит некую чудесную чашу, и как будто это даже та самая чаша Грааля, которая из легенд нам известна. И что если эту чашу кровью человеческой наполнить, тогда восстановятся порядок вещей, мир и спокойствие. Он хотел эту чашу из кургана откопать, и она даст власть и мудрость. Ведь не может такого быть, конечно, святой отец? — с надеждой в голосе спросил Гедройц.
— Не знаю, откуда он об этом услышал. Если тебе важно знать истину, то скажу тебе. Мистическая чаша действительно существует и находится в нашей земле. Но только непонимающий человек мог захотеть откопать ее. Сделать этого нельзя, ведь это не материальная чаша, а духовная. Она в душе народа, а не в почве. И наш народ наполнял эту чашу страданиями, кровью своей и кровью врагов. Этим мир и держался.