— Вывих, не перелом! Потерпи малость, — дернул ногу изо всех сил подоспевший Золотарев.
Он позвал мужиков. Вчетвером поставили крыльцо на место, прибили, закрепили, и Федор решил сходить к Власу, поговорить с ним по-мужски. За ним и Золотарев пошел.
Меченый сидел в дизельной чернее ночи.
— Чего бесишься? Зачем Дамира околечил? — глухо спросил Золотарев.
— Пришить их нужно. Обоих!
— Хороший ты мужик, но глупый. Понять должен, что за подобные шутки схлопотать можешь. Иль себя не жаль?
— Может, он и стукач, но нам его опасаться нечего, все на виду. А вот воров никто не уважает, но мы не прогнали тебя, приняли. Даже полюбили, — вмешался Федор.
— Что смыслите в ворах? Я — не карманник и не щипач! Если крал, то не у людей, только у государства. Оно от того бедней не стало. Ведь краденое оставалось здесь же, у него. А где ж потратим? Так что вам от таких, как я, урона не было. А вот стукачи… Из-за них тыщи за решеткой оказались!
— Здесь закладывать некого и некому!
— Как знать? Этот сыщет…
— Он и в поселок не сможет показаться!
— Почтой отправит кляузу! Он без того дышать не может! Иль не видите, как этот фискал вокруг участкового круги нарезает, все шепчет ему обо всех. Потом узнаете, если не опоздаете.
— Нам его бояться нечего.
— Это как знать. Только покруче вас были фраера, он и на них накопал, козел!
— Влас, нам плевать на кляузы! Тут смешно искать врагов народа. То время ушло. Давай жить спокойно, без вражды и пакостей! — предложил Золотарев.
— А я с вами кентуюсь! Не веришь? Держи петуха! — подал руку.
— А с теми? С условниками?
— Идут они оба пешком в самую звезду!
— Мы не уговариваем, но еще один такой случай, и придется по петухам в последний раз…
— Слышь, Дим, я с детства не терпел мусоров и стукачей. Тогда лишь по книгам, потом их давил.
Золотарев присел на скамью.
— Знаешь, у нас в доме жила фискалка. Все мы о том слышали и не уважали ту бабу. В моей семье, я говорю об отце с матерью, шепотом меж собой разговаривали, чтоб только стукачка не услышала. Когда с войны отец вернулся, он в плену побывал, за ним пришли энкавэдэшники и стали забирать. Мать заголосила на весь дом. Стукачка проснулась, вышла. Потребовала оставить отца. Чекисты послали ее на хер. Она им сказала: «Своими головами поплатитесь, а соседа на руках с извинениями принесете!» Она ушла к себе, когда увидела, что отца затолкали в «воронок». Всю ночь она писала жалобу, а утром отправила ее Сталину. Мать чуть с ума не сошла от горя. Не успела мужа разглядеть, как его забрали. На третий день к подъезду подкатила машина. Из нее отец вышел, побритый наголо, и сказал, если б не жалоба стукачки Сталину, его нынче вечером уже расстреляли бы. Так вот у меня о стукачах свое мнение. Хотя знаю, что скажешь ты. Но если понять не захочешь, секи, тупых людей я не уважаю. У каждого недостатки выше верблюжьих горбов, но почему-то свои не видим. Ты тоже не ангел! Зачем Аньку щипал за зад? Лиду за грудь лапнул? За такое положено шею сворачивать. Мы молчали до поры, ждали, когда поумнеешь. Но ты борзеешь и ни хрена не доходит до тебя. Дамир с Мишкой хоть и нелюдимые, но ни к кому не пристают. Ты как репей! Не знаешь, в какую задницу свой хрен всунуть? Успокойся до самого освобождения. Понял? Это я тебе говорю! Пока по-хорошему.