Это было невыносимое зрелище. Я вскочил как ужаленный и помчался вниз. Я бежал, словно сама смерть гналась за мной,— бежал, чтобы успеть спасти несчастное животное. От склона Легвмери до Соленых скал по меньшей мере километров шесть. Я бежал, не разбирая дороги, стремясь выиграть каждый сантиметр, а перед моими глазами стоял беспомощный туренок, болтающий в воздухе ногами в отчаяннейшей схватке с каменной ловушкой.
Я успел.
Он был уже при последнем издыхании, жилы на шее набухли кровью, и он медленно умирал, задыхался. Я приподнял его тело и сумел высвободить голову, потом начал массировать грудь. Погладил его, приласкал, побрызгал водой... Бедное животное постепенно пришло в себя. Может быть, мне надо было тотчас уйти, скрыться с его глаз, не знаю... Наконец он окончательно очнулся. Некоторое время смотрел на меня ничего не выражающим взглядом, потом в его глазах вспыхнул страх, он встрепенулся, вскочил с быстротой молнии, одним прыжком оказался у края утеса и, верно уже ничего не соображая от всего пережитого, прыгнул. Одним словом, последовал за родителем... «Последовал»... Мне вспомнился тогда Тянь-Шань... То, что случается среди людей, случается и среди животных... Там, в горах Тянь-Шаня, Джумбер последовал за Тэймуразом. Ты понимаешь, что это значит — последовать за кем-нибудь на тот свет?
Ты думаешь, на этом все кончилось? Нет. За этим произошло то, что я и хотел сказать, с чего я и начал свой рассказ. Самое нелепое, бессмысленное и жестокое. Можешь себе представить, в каком я был состоянии. Но как бы то ни было, а надо было возвращаться домой. Я спустился на ледник. Тур лежал там, как раз на моем пути. Я удивился: почему же охотник бросил его? А что бросил, было очевидно: зверь лежал целёхонький, распростертый на льду в луже алой крови. И только рогов не было! Охотник убил такого замечательного зверя лишь ради его рогов! На их месте зияли следы топора... А на снегу — следы человека, который совершил подряд два злодеяния — убил тура и убил туренка, убил не ради хлеба насущного, не ради того, чтобы прокормиться и прокормить свою семью, а чтобы срубить рога. Я еще раз присмотрелся к человеческим следам на снегу — человеческим!.. Они пересекали ледник и терялись среди цайдерских скал и камней:
Это было самое возмутительное: ради рогов совершить столько зла! Да, в конце концов, что за необходимость такая — рога за столом? Неужели вино нельзя пить из других сосудов? Да, туров убивали и в старину, но не истребляли, и не ради такой забавы (правда, за рога неплохо платят, но не этим ведь живы люди!), убивали, чтобы прокормиться, причем соблюдали закон — не убивать больше одного. А ведь эти убьют всех, сколько бы ни попалось им на пути. Срубят рога, а мясо — воронью. Вот они, теперешние Чорла,— кровожадные, безудержные в своей жестокости и алчности. О том и говорил Белый старец: «Умножились, расплодились подобные Чорла, они попрали исконные законы гор, через них пустеют наши горы, не станет в них никакой живности, и несчастные дали, потеряв свои волосы, замерзнут и превратятся в ледяные сосульки».