— Вот именно!
— У меня имеются против этого два возражения. Во-первых, вам придется объяснить Россу, почему это вы вдруг пришли к такой мысли среди ночи. И тем самым вы поставите себя в неловкое положение, так как до сих пор не признавались, что храните любовные письма. Во-вторых, весьма вероятно, что этот поступок будет для вас равносилен самоубийству.
Хитер вытаращила на него глаза.
— Равносилен… чему?
— Самоубийству. Вы вскоре умрете. — Хикс взял ее за локти и взглянул в лицо. — Послушайте, дорогуша. Я не пуп земли, но умею сложить два и два. Вы правы, я кое-что слышал об этой пластинке с записью, но не знал, где она находится. Да и вообще, я еще много чего не знаю. Только один человек знает все, и этот человек убил вашу сестру.
Хитер продолжала не отрываясь смотреть на него, в ее глазах отразился ужас.
— Конечно, — продолжил Хикс, — я не стану утверждать, будто этот человек — Росс Данди. Я пока не знаю, кто он. Но вы были правы, отрицая виновность Джорджа Купера. И я тоже прав, когда говорю вам, что если вы обмолвитесь хоть единым словом об этой пластинке, ваши шансы остаться в живых к концу недели, не стану скрывать, будут ничтожными. На данный момент больше ничего сообщить не могу. Все сказанное относится и к Куперу.
— Вы обязаны мне все объяснить, — заявила Хитер.
— Я непременно это сделаю, как только смогу.
— Нет, я должна узнать, как пластинка попала к Россу Данди. И зачем она ему теперь понадобилась.
— Вы узнаете обо всем. — Хикс отпустил ее локти. — А пока не должны говорить об этом никому. Никому! Это очень опасно. Опасно, — подчеркнул Хикс.
Он подошел к стулу, снял со спинки свои носки, сел и стал надевать их.
— И для Купера тоже. Святые Небеса свидетели, мне хотелось бы, чтобы его задержали в Уайт-Плейнс. Тогда я попозже заехал бы за ним и отвез его в город. Мне надо немного поспать. И вам тоже. Будет лучше, если я захвачу с собой все пластинки. Росс, возможно, опять станет спрашивать об этом. Твердите одно и то же — вы ничего не знаете. Сможете?
— Думаю… да.
— Никаких «думаю». — Хикс помедлил со вторым носком, чтобы взглянуть на нее. — Обещаете?
Хитер посмотрела ему в глаза:
— Обещаю.
Розарио Гарей, владелец ресторана на первом этаже дома номер 804 на Восточной Двадцать девятой улице, которому принадлежало и само это здание, весил сто девяносто два фунта, был ростом пять футов шесть дюймов, обладал круглым, похожим на обеденную тарелку лицом. Большинство друзей и посетителей называли его Рози. В час дня в пятницу он выглянул из-за своей конторки на кухне, когда дверь, ведущую в зал, загородила чья-то фигура.