Де Пейн молча кивнул.
— Вот и хорошо, — сказал Гастанг. — Тогда забудем пока об этом. — Он посмотрел на труп. — Я прослежу за тем, чтобы бедняжку отпели и похоронили, как полагается. А ты, Эдмунд, присмотрись получше к своим спутникам, в особенности к Парменио. А об этом, — он помахал пергаментом, зажатым в пальцах — я позабочусь. Теперь же я хочу, чтобы ты познакомился еще с одной особой, на сегодня это будет последнее знакомство. Эй, ведите его сюда! — крикнул коронер.
Глава 11
ДЕ МАНДЕВИЛЬ ПОВЕРГ В ХАОС ВСЕ КОРОЛЕВСТВО, ПОВСЮДУ СЕЯ СМЕРТЬ И РАЗРУШЕНИЯ И НЕ ЩАДЯ НИ ЖЕНЩИН, НИ ДУХОВНЫХ ЛИЦ
Из тёмного утла справа от двери часовни неуверенной походкой вышел человек; по обе стороны от него на некотором расстоянии шли два пристава с обнаженными мечами и кинжалами. Одет человек был во все черное, как бенедиктинский монах, лицо же закрывал белый платок с прорезанными отверстиями для глаз, рта и носа. Шёл он с трудом, опираясь на посох, но де Пейн угадал в нем силу, выносливость и твердость духа. Человек приближался, постукивая посохом по полу, и этот звук казался зловещим, едва ли не угрожающим.
— Вот как, тамплиер здесь, в Лондоне! — Голос оказался на удивление звонким, а манера речи выдавала человека благовоспитанного. — Вижу, ты удивлен, тамплиер. Когда-то я был рыцарем Ордена святого Лазаря,[116] знаешь такой?
— Беззаветные бойцы, — ответил де Пейн. — Рыцари, заболевшие проказой. Некоторых удавалось вылечить, другим становилось все хуже. В битве терять им было нечего, а приобрести они могли многое.
— Именно так и было со мной, — сказал незнакомец. — Когда-то давно, тамплиер, я был красавцем и страстно любил женщин. Я сражался там, в жаркой пустыне, где камни лопаются под палящим солнцем. Точно князь, я разъезжал по всему Иерусалиму. В гордыне своей я нарушил принесённые обеты и спал с женщиной, которая была проклята. Впрочем, это касается лишь меня одного, это песня моей души. Достаточно сказать, что сюда я возвратился излеченным. — Он издал смешок. — Слишком поздно! Лицо моё всякого приводит в ужас. И до сих пор я отверженный среди людей.
— Кто ты?
— Так почтенный Гастанг тебе не сказал? — Незнакомец усмехнулся. — Я — Ловец мертвых, Хранитель трупов, Прокаженный рыцарь. От заката и до рассвета, когда город погружен в сон, я плыву по реке на своей барке. Ищу мёртвые тела на мелководье, в зарослях камыша, на илистых отмелях, обнажающихся при отливе. Мне ведома река — непостоянная и жестокая любовница. Я отыскиваю места, куда она выбрасывает покойников, бледных, холодных, окутанных водорослями. Я собираю их по поручению совета города и отвожу в свою обитель, маленькую часовню Святого Лазаря — это ниже по течению, близ большого моста. Обмываю тела, очищаю и умащиваю. Вывешиваю объявления. За самоубийцу — два пенса. За жертву несчастного случая — три пенса. Пять — за убиенного или незаконно лишенного жизни.