— Не встречался, но Майель упоминал эти имена.
— Ну да, уж он-то должен был упомянуть. — Старик прикусил губу. — Ладно. Уокин приобрел дурную славу, потому что посещал дома разврата и прочие притоны. Он явно тяготился обетом целомудрия. Вот тебе, Эдмунд, и пример того, каких людей мы иной раз принимаем в ряды ордена. Подозреваю, что верность обетам Уокин способен был хранить не больше, чем моя беспутная Тортоза. Так вот, нашего магистра более всего взволновали сообщения от соглядатаев, которых он держит повсюду. Кто-то из них как-то заметил, что Эрикто тайком пробиралась на подворье ордена. По сведениям соглядатаев она одевалась, как ведьма: на голове парик, все лицо размалевано, а платье сшито из вороньих перьев. У Тремеле не было иного выхода, кроме как усилить наблюдение за территорией нашего подворья. Подметили, что Уокин по ночам отправляется в город на свидания с женщинами, но затем против него выдвинули новые обвинения: он-де на самом деле водит дружбу с дьяволопоклонниками. Не знаю всех подробностей, но мне известно, что Уокина схватили, а келью его обыскали. Нашли улики, которые указывали, что он, возможно, принадлежит к той же колдовской секте, что и Эрикто. — Трассел шумно вздохнул. — Ты же знаешь, Эдмунд, орденские порядки. Провели тайное разбирательство. Уокина признали виновным, однако Тремеле не хотел, чтобы его наказывали здесь, в Иерусалиме. Он обратился к одному из старших рыцарей, англичанину Ричарду Беррингтону, и поручил тому вместе с двумя сержантами доставить Уокина обратно в Англию, где его могли хорошенько допросить и заключить навеки в темницу, а то и казнить. Все это держали в тайне. Несколько недель тому назад Беррингтон с двумя сержантами увез скованного цепями Уокина из города. Тремеле также вызвал из Лондона тамошнего магистра, Босо Байосиса, дабы пролить свет на некоторые обстоятельства. Но Тремеле все делает не так, как нужно. — Старик потер щеку. — Может быть, нужно было усилить охрану… Короче говоря, похоже, Уокин сумел улизнуть.
— Как?!
Трассел только покачал головой.
— Этого никто не знает, но очень может быть, что он бежал в Триполи.
— Только не это! — Эдмунд даже задохнулся от волнения. — Неужто такой злодей, как Уокин, приложил руку к тому, что там произошло?
— Злые языки поговаривают, будто бы ассасины непричастны к происшествию, зато причастен некий тамплиер-отступник. Потому-то Тремеле с таким старанием идет по следу ассасинов. Ему хочется возложить на них вину за гибель графа Раймунда. Если уж на то пошло, у нас нет никаких доказательств и никто не может толком сказать, что произошло на самом деле, кто виновен. Уокин? Старец Горы? Или какая-нибудь иная мусульманская группа, о которой нам пока вообще ничего не известно? Наши соглядатаи в Триполи докладывают, что убийство графа Раймунда могло стать просто предлогом для грабежа и разорения города. Уже поступают подробные отчеты. — Трассел развел руками. — По всему выходит, что дома некоторых купцов подверглись разграблению буквально сразу же после гибели графа. Но в итоге, Эдмунд, если ты спросишь меня, что на самом деле произошло в Триполи, я не сумею тебе ответить.