— Завтра во столько же и в этом месте! — крикнул вслед господин.
— Если у вас хватит денег! — со смехом ответила воровка.
Ночь в Ялте черная, густая, с крупными звездами на небе. Шумно налетают волны на причал, вскидываются изредка пароходные гудки, играют на набережной сразу несколько инструментов — от аккордеона до скрипки, веселится праздный народ, радуясь взлетевшим в небо петардам.
Сонька и Михелина сидели на изящном балкончике гостиничного номера, выходящего прямо на море, пили чай, вели негромкую беседу.
Через балкон от них сидел некий господин с небольшим биноклем, с интересом разглядывающий гуляющую публику, порт и подчас даже воровку с дочкой.
— Ты его очень любила? — спросила Михелина.
Воровка задумалась, тихо ответила:
— Очень. Иногда даже больше, чем себя.
— А за что?
— Не знаю. Любят не за что, а потому что.
— Хорошо, ты любила его, потому что…
— Потому что он был для меня всем. Я даже тебя и Таббу забыла ради него.
— Но ведь он предал тебя.
— Предал. И не однажды. А все равно любила.
— Сейчас тоже любишь?
Сонька опять задумалась.
— Сейчас уже нет. Сейчас жалею, что все уже позади и ничего не вернешь.
— А ты бы хотела вернуть? — удивилась дочка.
— Совсем немногое. Первые наши ночи в Одессе. И еще мои слезы…
Господин на соседнем балконе перевел на них бинокль, стал их разглядывать.
— Чего он зырит? — разозлилась Михелина.
— Кто-то из нас понравился, — улыбнулась мать.
Дочка показала язык господину, снова повернулась к Соньке.
— Если б меня человек предал, я бы никогда его не простила.
— Когда любишь, все прощаешь. Становишься слепой и глухой. Тебя ведь тоже предали, а ты все равно любишь.
— Кто меня предал?
— Твой любимый.
— Андрей?!
— Да, князь Андрей.
От обиды и возмущения дочка даже откинулась на спинку кресла.
— Он не предавал меня. С чего ты взяла?
— Он не стал искать тебя, смирился, что ты исчезла.
— А что он мог сделать?
— Когда любишь, дочка, можно сделать все. Даже это море пешком перейти до другого берега.
Михелина помолчала, отрицательно покрутила головой.
— И все равно я не верю. Когда-нибудь я встречу его.
— Все правильно, — улыбнулась мать. — Только не повторяй ошибок матери. И еще — помни, что мы воровки.
— Почему это я должна помнить?
— Потому что есть в этом мире князья и есть воры. А эти жизни никогда не пересекаются. Каждому — свое.
Дочка о чем-то задумалась, затем решительно заявила:
— Увидишь, он приедет сюда!
Сонька улыбнулась.
— Прилетит. На крыльях.
— Дам телеграмму — и приедет!
— Не делай глупости, Миха. А то как бы вместо князя полиция не явилась.
— Не явится!.. Сколько здесь живем, ни один дубарь не прицепился.