Он опять опускает окурок в карман.
— Ладно, придет ночь, я его кончу. Покурим, черт возьми!
Ночью, когда мы ненадолго выйдем на воздух, Хейки обязательно его прикончит. Каждую ночь, сидя на каменной ограде, он с наслаждением курит.
— Есть еще три сигареты и два приличных бычка, — сообщает он. — По одному на ночь, может, и хватит. Пять ночей. Ты как думаешь?
Я потираю колено и говорю, что, конечно, хватит. И это верно. Курева хватит. Сегодня среда. Среда — раз, четверг — два, пятница — три, суббота — четыре, воскресенье — пять. В понедельник Райесмику Хейки курево будет ни к чему, всего пять дней ему осталось.
— Опять ты какой-то чудной… ну, сам понимаешь. Переключи себя на другую волну! Какого черта ты строишь такую похоронную рожу! Подумаешь, отправил фрица в лучший мир и еще переживает. Фрица же! Ей-богу, это в городской гимназии тебя таким хлюпиком сделали. Возьми себя в руки и давай на другую волну!
— Да я сейчас о Курте не думаю, Кристу вспомнил.
— Ничего они ей не сделают, — говорит Хейки, но в его голосе нет уверенности.
— Им теперь не до нее, — добавляет он. — Фронт вот-вот к Таллину подойдет.
Это верно. Это знают все. Но из этого вовсе не следует, что Кристине все сойдет с рук: долго ли расстрелять какую-то бабу… На это время найдут.
— Йоханнесу они тоже ничего не сделают. Он ведь сам пошел доносить.
— О Йоханнесе я не думаю.
— Нет, ты и о нем беспокоишься. Знаю я тебя. Вот уж кого я не стал бы жалеть. Сволочь!
— Ну, приятного мало, если кого-то из-за тебя… Даже Йоханнеса.
— Ерунда, — говорит Хейки по-русски. По-русски он знает только «черт возьми» и «ерунда».
Солнце близится к закату. В церкви приятная прохлада. Хейки от нечего делать царапает гвоздем свое имя на церковной скамье. Мы ждем Якоба. Он приходит не каждый вечер, но все же раньше десяти мы за самогон не примемся. Неудобно получится, если он вдруг…
Переключить, значит, себя на другую волну… Никак не получается у меня это переключение. Я сейчас словно батарейный приемник Йоханнеса, который принимает только одну станцию. Правда, у меня две станции — Кристина и Курт, — но от этого не легче.
Теперь, убив человека, я понимаю, что совершенно не гожусь для таких дел. Причина, наверное, вовсе не в том, что я несколько лет учился в Таллине, просто во мне, видно, течет заячья кровь. И вообще все это чистая случайность. Например, ведро с пойлом для свиньи — смешно, конечно, какой пустяк может оказаться роковым, — ведь не будь этого ведра, Курт, возможно, и сейчас был бы жив. (А я? Кто знает?) Можно считать, что Курт убит ведром со свиным пойлом, а вовсе не мной и не лопатой. Ударить с размаху — да, на это я способен, на хороший удар кулаком, как говорится, от чистого сердца.