Когда ныне, постаревший и умудренный, оглядываюсь я назад, приходится признаться, что первая экскурсия в Преисподнюю была мною предпринята не из духовных, а из плотских побуждений. Объяснением сего может служить, что в ту пору я еще не являлся законченной, вполне сформировавшейся героической натурой, а был рядовым молодым богатырем-сангвиником без твердых убеждений и свойственных всякому порядочному герою качеств, позволяющих ему служить личным примером.
Много дней таскался я с досками на горбу по зыбучим болотам, питаясь при этом весьма нерегулярно. Устал, как собака, инда коленки дрожали, чуть в плевой луже Ильм-озере не утоп. Но, как говорится, лихи напасти, ан привалит счастье; и вот нос мой вдруг учуял приятнейшее благоухание — пахло супом, что весьма меня удивило, так как поблизости никакого жилья не было, только лес густой. Есть мне зело хотелось; сбросил я доски, раздул ноздри и, повинуясь указке своего носа, потопал в чащу. В густых зарослях предстала моему взору диковинная пещера, перед входом горел большой костер, над ним огромнейший котел подвешен, а вокруг трое перепачканных сажей мужиков хлопотали, хворост в огонь подбрасывали. Запах из котла шел божественный, облизнулся я и спросил мужиков, из чего они варят сию ароматную похлебку.
Ныне варим что попало,
Пищу бедную готовим;
Лишь оленя половину
Да кабанью боковину,
Требуху еще медвежью.
Суп приправлен волчьим салом.
Так уж и волчьим? — усомнился я. И слыхом не слыхал о такой приправе. Ну и гурманы тут собрались! Интересно, какова калорийность этакого супчика? Мужики прыснули в кулак от моего вопроса и сообщили, что сие варево не для жратвы предназначено:
Наш котел волшебный варит
Заколдованную пищу…
Варит он для тех, кто молод,
Сладкий яд любовных зелий,
Для сердец влюбленных пламя!
Мужик постарше, видать, шеф-повар, с важным видом процедил сквозь зубы, что любой деревенский вахлак, хоть малость пообтесанный, мог бы по запаху разобрать, что готовят здесь не какой-то там суп, а благородную афродизиаку, то бишь любовное зелье, плотское вожделение разжигающее.
Я ушам своим не поверил. Да кому же такая фордыбака, или как там ее, каковая плотское вожделение разжигает, надобна, и без обиняков свое мнение высказал, что порядочным людям на этом свете скорее охладитель плотского вожделения требуется.
— Ну уж, такую мерзость нипочем в рот не возьму, — решительно заявил я, хотя в брюхе у меня бурчало и изо рта слюни капали.
В ответ мне высокомерно сообщили, что сей деликатес никто вшивой рогоже предлагать и не собирался.