— В стране нашей табуны холостяков, жаждущих столь же пригожих и домовитых хозяек себе заполучить, — шуткой пытался я приободрить друзей.
— Проводить-то хоть можно? — спросили они.
— Валяйте, — ответил я.
И мы отправились в путь.
Шагали мы к озеру Эндла, там, насколько я знал, находился единственный в Эстонии вход в Подземное царство.
Нерадостным было шествие наше. Никак не удавалось мне друзей своих расшевелить.
Двухчасовым броском продвинулись мы к знакомому месту. Вновь узрел я костер меж деревьями и нос мой учуял супное благоухание, от коего я зело возвеселился. Друзья же струхнули чуток, хоть и виду не показывали.
Возле костра на сей раз не толклись мужики — варители фордыбаки, а сидела морщинистая старуха с крючковатым носом. В одной руке держала она поварешку, в другой — какой-то свиток. Подойдя поближе, заметили мы, что хрычовка подслеповата. Олевипоэг, отменный грамотей, учтиво старушенции помощь предложил, та же призналась, что не в силах решить, сколько кочанов (большая куча капусты лежала возле костра) в котел класть. Олевипоэг прочел без запинок и с выражением:
Ты из одной
Десятку строй,
А двойку скрой,
О ней не вой.
Дай тройке ход,
Чтоб стала чет.
И ты богач.
Четверку спрячь,
О ней не плачь,
А пять и шесть
С семеркой свесть,
И до восьми
Их подыми.
Десятка — кон,
С недоумением смотрел на меня Олевипоэг.
— А, заурядные колдовские штучки, — объяснил я и рассказал о прежних поварах.
Сулевипоэг нахмурился: уже в те стародавние времена был сей муж ярым противником чародейства и убежденным последователем материализма. Без лишних слов пнул он ногой старухин котел.
— Ну, теперь следует прощальную вечерю сотворить, ибо неведомо, когда нам вновь свидеться придется, — предложил Сулевипоэг, пустой котел для щей на место водружая.
Я-то не прочь был немедля в пещеру направиться, но по лицам друзей приметил, что они Сулевипоэгов замысел одобряют. Алевипоэг, слюни глотая, сказал, что сей вечер торжественно отметить надобно. И я уступил их пожеланиям.
Сулевипоэг первым дежурство у котла принял. Мы же все, в отдалении усевшись, на рдеющий закатный небосвод молча любовались. И печаль меня вдруг объяла: тут милое мое королевство, тут други мои дорогие… Увижу ли я вновь их?..
Ветер верхушки дерев колыхал, ночные мотыльки к костру летели, прямо в огонь, неразумные, стремились. Они — в огонь, я — в Ад…
Как видно, не судьба мне была счастье в любви изведать, думал я, однако есть у меня верные друзья, предстоящей разлукой столь опечаленные, что слова вымолвить не могут. А друзья — немалое благо. Тут Алевипоэг засвистел носом, и высокому тому звуку завторил густой, степенный Олевипоэгов храп, словно из бочки доносящийся…