— Садитесь-ка лучше на зеленую травку да разделите со мной простую мою трапезу. Сия почтенных размеров щука в излучине речки мною поймана, хлеб свой я из съедобных кореньев испек, а для услаждения дикого меду, лесными пчелками собранного, отведаете. Запить же все ключевой водою пользительно, оная прохладная вода горячие ваши головы остудит и мысли на благоразумный путь направит.
— Нет, он более не муж, а еще того менее — предводитель войска! — бесстыдно зубоскалить младший из троих принялся. — Это же баба! Видать, его в бою по известному месту стукнули.
«Калевипоэг, сдержись!» — сказал я сам себе.
Калевитян сын могучий,
Речь забавную услышав,
Не ответил им ни слова,
Но глаза свои лукаво
Опустил на гладь речную,
Спину к плутам повернувши.
Тихо шептались камыши, дыханием вечернего ветерка колеблемые. Плыла по спокойной воде утица с утятами. Мирная и благолепная сия картина, без сомнения, утишила бы досаду мою, кабы не заметил я, что железные мужи, головы содвинув, прикидывают, как, уж хоть из милости, прикончить сего столь капитально на задницу усевшегося короля. И еще заметил я, на отражение в воде глядя, как один из них за меч схватился.
Кроткому праведнику ничего не оставалось, как место герою уступить.
Давно уж такого со мной не было, когда разноцветные круги перед глазами полечку пляшут. Прежде чем понял я, что творю, сгреб я всех троих железных мужей за вихры и по глотку в землю вогнал.
С огорчением взирал я на дело рук своих — три кумпола, из песка торчащие, — и уронил три слезы о потерянном душевном покое. «Не научился ты сдерживаться, Калевипоэг! — подумал я грустно. — Все твои благие намерения прахом пошли…»
И нырнул в шалаш, словно щенок нашкодивший.
Долго в ту ночь не мог я уснуть. А в предрассветной дреме Рогатый ко мне явился.
— Искупление твое ждет тебя в реке Кяяпа, оно вид меча имеет. Помни о судьбе Зигфрида и Ахиллеса и стоек будь!
Кто они такие, не ведал я тогда, но в голосе Князя Тьмы сочувствие заметил.
Поутру отправился я в путь.
Навстречу своей судьбе спокойно и твердо идти надлежит. Шагал я по осенним полям, и на душе легко было. Опадали желтые листы с дерев, воздух осенний прохладой дышал, а небо было чистое и синее. Птицы в теплые края улетать собирались и кричали призывно.
Шли мои ноги сим последним для них путем к знакомой излучине реки. Вновь увидел я меч свой. Странно сверкал он… Словно не меч, а живое что-то.
Угадывал я, что случиться должно. Но страха в сердце не чувствовал. Огляделся вокруг, страну свою обозревая.
Ветер стих, деревья ветки опустили, словно поникли, все вокруг молчало, дыханье затаив.