— Какого друга?
— Лазаря Генриховича Рубинштейна. Заранее выкопал могилу в роще. Отвел из-за стола в лесок, там задушил и закопал. Очень красочно описывал это событие. А после перестраховался и перезахоронил его — вон там, у причала… Вместе с охранником из будки, Гришей звали. Так что боюсь, что купание при таком соседстве временно отменяется…
— За что? — закричал Боровиков, в ярости топоча ногами. — За что его-то? Милый, безобидный старикан!
«А ты, выходит, другой», — подумал Рокотов.
— Возможно, он что-то узнал? — осторожно осведомился Ясеневский, решив воспользоваться возбужденным и бестолковым состоянием депутата, который в придачу был еще и с похмелья.
— Что он мог узнать? — Боровиков мгновенно пришел в себя.
— Да что угодно, — генерал ослабил хватку. — Что-нибудь о темных делишках того же Коротаева. Что-нибудь подсмотреть ненароком, услышать…
Касьян Михайлович бледнел на глазах, и Рокотову становилось все яснее, что делишками занимался больше сам депутат, а не его волкодав.
— Если такое дело — запросто мог, — согласился Касьян Михайлович. — Вот негодяи! В жизни больше не войду в эту реку. — Он быстро взглянул на место, где утопили труп Лазаря Генриховича. — И с дачи съеду.
— Не на Рублевку, часом? — осведомился Ясеневский и совершенно случайно, сам того не зная, попал в точку.
— Зачем же на Рублевку, — неожиданно хмуро и подозрительно возразил Касьян Михайлович. — Мне больше нравится здесь. И вся моя деятельность связана с областью и городом…
— В городе — губернатор, — напомнил Рокотов.
— Ну, с регионом вообще…
— Да и у региона начальник имеется, — сказал Ясеневский. — Впрочем, я хорошо вас понимаю. Вы человек ответственный, вы планируете здесь большие дела. Не о них ли шла речь в документах, стертых с диска?
— И о них тоже, — кивнул Боровиков. К чему отрицать, когда все стерто или разослано… Будем, впрочем, надеяться, что стерто. Будем исходить из этой счастливой возможности.
Он сделал несколько шагов, поминутно качая головой при виде очередного разрушения.
— Сказать ему о кроте? — шепотом спросил Рокотов. — О Шныге?
Ясеневский немного подумал.
— Можно и сказать, — согласился он. — Даже нужно. Посмотрим, как он себя поведет.
Оба они нагнали удалявшегося к особняку депутата.
— Внутри бедлам, Касьян Михайлович, — вторично предупредил Рокотов. — К тому же там тоже убивали…
— Кого? — Голос Боровикова уже сделался безразличным.
— Шпиона, вообразите, — сказал на это Ясеневский. — У вас тут не только бандиты окопались, за вами еще и шпионили. Некто Шныга, официант.
Касьян Михайлович застыл как статуя.