Бернхард крепко держал Ивонн за обе руки, и она поняла, что собственными силами ей не справиться. Она видела, как напряглись мощные мускулы на его плечах и предплечьях.
– Отпусти меня, пожалуйста, отпусти, – взмолилась Ивонн, удивившись тому, как жалобно прозвучал ее голос.
– Нет, если ты намерена меня бросить.
– Я останусь еще ненадолго. Хорошо? – выдохнула она. Несмотря на то что губы ее дрожали, она попыталась говорить спокойно и убедительно.
– Обещаешь?
Ивонн согласно кивнула, и Бернхард отпустил ее руки. Она, поморщившись, потерла запястья. Бернхард рассмеялся. В следующий момент Ивонн кинулась к двери, но мужчина среагировал молниеносно, и едва она успела приблизиться к ней, как он заслонил ей выход.
– Ты же обещала! – возмущенно крикнул Бернхард. – Ты же обещала остаться. И я не выпущу тебя, пора бы уже зарубить это у себя на носу.
Голая волосатая грудь мужчины вздымалась и опускалась в едва сдерживаемой ярости, его плечи судорожно приподнялись. В таком виде он напомнил Ивонн раненого кабана, сильного, мускулистого и обезумевшего от боли. Его черные зрачки расширились, придавая ему нечеловеческий вид.
Внезапно Ивонн заплакала от страха. Никогда еще в жизни она не испытывала ничего подобного. Прежде она плакала и от горя, и от радости, от негодования и усталости. Но никогда от страха. Это был сдержанный, с дрожью в голосе плач загнанного зверя, забившегося глубоко в нору; и, едва раскрывая рот, она, то и дело запинаясь, сумела только пробормотать:
– Разве ты не понимаешь… что я боюсь тебя… когда ты… так себя ведешь?
– Боишься? Но почему ты боишься? – Бернхард посмотрел на нее с нескрываемым удивлением. – У тебя нет причин для страха.
И Ивонн неожиданно для себя поняла то, что он имел в виду: ее страх не шел ни в какое сравнение с его собственным страхом.
Заставив себя успокоиться, она произнесла уже другим тоном:
– Отойди.
У нее был все такой же категоричный, но при этом очень четкий и ободряющий голос, как и прежде, когда она отвозила Бернхарда в больницу во время его приступа страха. Ивонн догадалась, что Хелена разговаривала с ним точно так же.
– Бернхард, сейчас же отойди от двери.
Он посторонился. Его рот открывался и закрывался, как у рыбы.
– Но, Нора…
Ивонн нажала на дверную ручку вниз и вышла. Спустившись по лестнице, она выбежала на улицу. Сильный дождь ударил ей в лицо.
– Нора, подожди! – послышался голос Бернхарда.
Она бросила украдкой взгляд через плечо: стоявший на ступеньках мужчина отнюдь не кинулся вслед за ней.
Мокрая от дождя Ивонн, дрожа от холода в блузке с коротким рукавом, побежала по улице Флоксов. Ее пальто осталось у Бернхарда, и это был хороший знак: это было пальто Норы Брик, и, следовательно, она никогда уже не наденет его, поскольку Норы Брик больше не существует.