После того как мужчина открыл ей наконец свое сердце, его было уже не остановить. После фотоальбомов он принес связанную Хеленой скатерть, сшитую ее руками одежду, акварельные рисунки жены (с изображением овощей и цветов из их собственного сада), изделия из керамики (среди прочего там была и маленькая зеленая ваза, которая из-за своей простоты и удачно подобранного места для выставления напоказ так в свое время очаровала Ивонн). С почти детской гордостью Бернхард показывал ей все, и Ивонн открыто выражала свое удивление дарованиями и художественным вкусом его жены.
В конце концов пришлось напомнить ему о том, что уже поздно и ей пора спешить на автобус. Тогда Бернхард, в последний раз покопавшись в выдвижном ящике стола, достал и передал ей папку с потрепанными документами.
– Это – полицейский рапорт. Если ты, конечно, хочешь знать, что тогда произошло. Ты можешь взять это домой и прочесть, когда будет время.
Ивонн запротестовала:
– Но мне вовсе не нужно все знать. Бернхард, ты же и так мне обо всем рассказал.
Но мужчина настоял на своем и сунул папку ей в сумку. Ивонн, положив документы вместе с вещами Норы Брик в шкаф своей спальни, с того дня так ни разу и не достала их.
Несмотря на свое решение положить конец своим наблюдениям за жизнью предместья, она решила снова пройтись по привычному для нее маршруту, разумеется минуя дом номер 9 по улице Орхидей. Она слишком вжилась в свою новую роль, и, поскольку общая картина пригорода стала теперь несколько расплывчатой, ей пришлось заново восстанавливать в своей памяти отдельные фрагменты его жизни.
Предместье, свернувшееся калачиком, как кошка, было погружено в серый сумеречный полумрак. В окнах горели оранжево-красные маленькие светильники, сады, как защитная обертка, оберегали тонко пульсировавшие жизни, которые с улиц переместились внутрь домов к обеденным столам, на мягкие диваны и к пестрящим экранам телевизоров.
Туман благосклонно окутал лиловый дом, и, как всегда, под звуки новостей из своей норы появился мужчина, обнажив свой вялый, по-видимому от холода, член.
«Вольво-комбис» возвращались с работы домой, одна за другой занимая свои места у ворот домов. Люди приступали к своим занятиям на кухнях и устраивались перед телевизорами.
При этом все происходило автоматически, словно во сне. Обитатели предместья не уходили в зимнюю спячку, как маленький ежик, которого Ивонн встретила здесь во время своего первого визита, однако их сердцебиение замедлялось в такт их телодвижениям, а речь переходила в невнятное бормотание. В то время как их руки неосознанно выполняли свои обязанности, они мысленно грезили об экзотических краях, пребывавших вдали от унылых улиц предместья, окутанных ноябрьским туманом.