И Кэтрин страшно захотелось зарыдать — жалея сестру, себя и то, что все могло бы быть иначе…
— Послушай, лучше зайди в дом. Тучи собираются, замерзнешь! — окликнул ее Эйб неуместно бодрым тоном.
— Мне не холодно.
— Звонил Винтер.
— Что ему надо?
— Ну, это же естественно, что он хочет с тобой переговорить…
— Они беспокоятся только о том, чтобы их не вышвырнули с фермы, но им предстоит еще дать свои объяснения! — ядовито прошипела Кэт.
— Объяснения? — протянул Эйб. — А ты считаешь, они могут быть как-то замешаны?
— Почему мне никто не сообщил, что Джессика не пришла домой вчера вечером? А? И полиция, заметь, сразу за них взялась, именно за них!
Муж обнял Кэт за плечи:
— Пойдем в дом, выпьешь чего-нибудь горячего, девочка моя… Горячий грог с виски — самое лучшее!
Неожиданно она резко оттолкнула мужа, словно ужаленная его прикосновением:
— Отстань, Эйб, ради Бога! Ты думаешь, все несчастья можно поправить сексом или алкоголем, или и тем, и другим вместе?
Пасхальное воскресенье, вторая половина дня
Группа из штаб-квартиры полиции, которую наскоро сколотил Керси, наконец прибыла на место. В команду входили сержанты Люси Лэйн и Шоу, а также констебли Диксон и Поттер, которых шутя называли «Давид и Голиаф» за соответствующее различие в физических данных…
Сержант Шоу, который по принципу «Фигаро здесь, Фигаро там» традиционно выполнял заодно функции завхоза группы, энергично занялся подбором помещения для временного следственного кабинета и обустройством быта следователей. Два детектива-сержанта вкупе с местными силами, под общим руководством Керси, должны были заниматься опросами свидетелей.
Все это делало самого Уайклиффа достаточно свободным для того, чтобы приступить к излюбленному занятию — встречаться с людьми, потихоньку выяснять общую атмосферу и знакомиться со всеми, кто так или иначе может быть замешан в деле. В частности, следовало разузнать побольше о самой жертве. Уайклифф думал сперва заняться ее сестрой и зятем в Тригг-Хаусе, но потом решил все-таки для начала побывать на ферме, где жила Джессика.
С собой он пригласил Люси Лэйн.
Темноволосая женщина чуть за тридцать, со свежим, хорошим лицом, она до сих пор оставалась незамужней. Иногда Люси невесело шутила: «Не стану поставлять этому миру своего ребенка… Слишком много я гадостей вижу вокруг…» Уайклифф не одобрял таких настроений — он считал, что надежда умирает последней и что никогда нельзя падать духом…
— Поедем на машине? — спросила его Люси.
— Нет, лучше прогуляемся.
Для Уайклиффа это было очень характерно — он предпочитал идти пешком, нежели ехать на машине, пусть даже за рулем сидит кто-нибудь другой. Он стремился жить медленно, не позволяя сознанию утопать в сумятице образов, событий и лиц, крутящихся, как в телевизионном боевике; ведь даже там суматоха время от времени прерывается рекламной паузой, которая дает передышку для осмысления фильма…