Оглядев наряд племянницы, Вилимина кивнула, а Амелия демонстративно заправила ярко-желтую блузку в белую плиссированную юбку.
— А где твоя Библия?
— Вон она, — девушка махнула рукой в сторону журнального столика, на котором дожидались хозяйку томик Библии и кошелек. — Поспеши, тетя Рози, я не хочу прийти в церковь последней, как в прошлый раз. Вспомни, все уже пели, когда мы пробрались на свою скамейку.
Скамейка семейства Бешамп была второй от алтаря с левой стороны, так повелось еше с тысяча восемьсот девяносто девятого года, когда была основана южная баптистская церковь Тьюлипа. Тогда Уил-беру Бешампу было всего шестнадцать лет и он ни сном ни духом не ведал, что станет отцом двух старых дев, которые в данный момент суетились в прихожей старого семейного особняка.
— Никак не могу найти шляпу, — пожаловалась Розмари. — Странно, ведь надевала же ее на днях…
— Она лежит на серванте в столовой, — укоризненно вздохнув, протянула Вилимина. — Вчера вечером я обнаружила ее на перилах террасы.
Амелия молча принесла из столовой украшенную цветами широкополую шляпу и надежно прикрепила ее шпильками к пышной прическе тетушки Рози. Подав ей сумочку, девушка подмигнула в ответ на благодарную улыбку.
За последние три года Розмари Бешамп стала на удивление забывчивой. Амелия даже думать боялась о причинах такого поведения.
— Жду вас в машине, — объявила Вилимина и вышла из дома таким решительным шагом, как будто отправлялась прямиком на войну.
— Я, пожалуй, поведу машину, — пробормотала Розмари.
С трудом сдерживая раздражение, Амелия взяла со столика кошелек и Библию и подхватила тетушку под локоть.
— Давай лучше я поведу, дорогая тетя, ведь мы и так опаздываем.
Розмари, похоже, забыла, что вот уже пятнадцать лет не садилась за руль, но тем не менее милостиво согласилась:
— Думаю, ты права, милая.
К облегчению Амелии, она юркнула на заднее сиденье и принялась расправлять одежду, как будто им предстояло проехать много миль вместо пары кварталов.
Когда они заезжали на стоянку, из открытых дверей церкви грянул орган. Судя по великолепному звучанию, Эффи Деттенберг была сегодня в ударе.
Эта дама была первой сплетницей в городке, а по совместительству церковной органисткой. Она особенно любила исполнять старинные гимны, вроде того, который играла сегодня. Такие захватывающие, возвышающие душу песнопения исполнялись в те далекие времена, когда церковные службы проводились под сенью деревьев, а священник-самоучка скитался по городам и весям в поисках паствы.
Поддерживая тетушек под локти, Амелия проводила их до дверей церкви. Они были почти у цели, когда Розмари резко развернулась и бросилась вниз по ступенькам, словно ей было не восемьдесят лет, а восемь.