Гутовский отозвался сразу:
— Первый — наш. А с тройки здесь не начинаются... — Вопросительно посмотрел на Хаблака: — Проверим?
— Только осторожно. Не говорите откуда.
Капитан набрал номер и тут же положил трубку.
— Точно — наш номер. Центральная аптека.
— Надо установить, не работает ли там кто-то с инициалами С. М.
Гутовский снова взялся за трубку, но Хаблак остановил его.
— Не волнуйтесь, — предупредил капитан, — все будет в ажуре. Заведует аптекой старый коммунист, член горкома партии, он нам все и скажет.
Пекарь одобрительно кивнул.
— Еще бы, — подтвердил, — Якимюку можно говорить все.
— Иван Михайлович? — спросил Гутовский. — Григорий Васильевич из райотдела. Надо уточнить, только между нами, у вас работает кто-нибудь с инициалами С. М.? Кажется, нет? А мне нужно точно. Проверьте, пожалуйста. — После паузы положил трубку. — В нашей аптеке с такими инициалами никого нет.
— Теперь сделаем так, — приказал Хаблак. — Мы со Стефураком допросим Гринюка. Давайте подумаем: вместе с вами, капитан, или нет?
— Лучше вместе, — посоветовал Стефурак. — Гутовскому ведь известны различные детали этого дела, на которых Гринюк и может пойматься.
— Вероятно, вы правы. Давайте сюда вашего Гринюка.
Василь Семенович Гринюк напоминал старого, одинокого, загнанного охотниками медведя. Растрепанные и давно не стриженные волосы торчали клочьями, глаза свирепо блестели, он сутулился, длинные руки свисали чуть ли не до колен, и казалось, сейчас станет, как настоящий медведь, на четвереньки.
Обвел всех хмурым взглядом и процедил:
— Не много ли вас, начальники?
— Совсем обнаглел! — опешил Гутовский.
— А это не наглость — честных людей под замком держать?
— Уж не ты ли честный?
— Свои права знаем.
Этот спор мог продолжаться кто знает сколько, и Хаблак подозвал Гринюка к столу, где лежала фотография Манжулы.
— Узнаете его? — спросил.
Гринюк уставился в снимок тяжелым неподвижным взглядом. Потянулся к фотографии, взял ее и, немного поколебавшись, поднес ближе к глазам. Лицо у него напряглось. Хаблаку показалось, что узнал Манжулу и лишь тянет время, чтоб определить линию поведения.
Затем Гринюк осторожно положил фотографию на середину стола и решительно покачал головой.
— Не знаю, — ответил. — Впервые вижу.
— Подумайте, Гринюк, — начал, успокоившись, Гутовский. — Товарищи, сами понимаете, даром бы не приехали.
— А что мне думать: не знаю, и все тут.
— Даже фамилии такой не слышал: Манжула? — спросил Хаблак. — Манжула Михаил Никитович?
— Не слыхал.
— Тогда объясните, почему в блокноте гражданина Манжулы, живущего в Одессе, записаны ваши инициалы и телефон?