– Пока никуда, – сказал я и протянул таксисту две стодолларовые купюры. – Сейчас поставьте машину вон туда, в «карман» у винной лавки. И заглушите. Надо кое-кого по-дождать.
– Кого? – спросил он, трогая «Волгу» с места. – Собачку твою принесут, да?
– Нет, не собачку. Короче, дело такое. Один мой приятель влюбился в женщину. Ну и она в него тоже. Женщина эта замужем, поэтому родители ему запретили с ней встре-чаться. А он взял да удрал из дома.
– Ой, как плохо твой друг поступил. – Таксист покачал головой и поцокал языком.
– Очень плохо! Теперь его нужно найти. Пока не случилась беда ещё хуже. Родители попросили об этом меня. Женщину зовут Дарья Вольф, – я напрягся, ожидая реакции Улугбека, но он воспринял информацию спокойно. – Работает вон в том магазине, ездит на серебристом «Саабе». Видите его?
– Давно вижу. Разве такую красивую машину не заметишь, если глаза во лбу!
Я с опаской покосился на Улугбека – не мутант ли? Но нет, органы зрения у него на-ходились на обычном для людей месте. Под глазами были мешки, а в уголках – «гусиные лапки» морщин. Лоб наискосок перечёркивала тоненькая подсохшая короста, убегающая концом под жидковатые волосы. Наверное, оцарапался, когда хоронился от Жерара под машиной.
– Вот и нужно за этой женщиной проследить, – заключил я. – Должны же они где-нибудь встретиться.
– Следить нехорошо вообще-то, – сказал таксист. – Но тут другое дело. Будем спа-сать твоего друга. А то вдруг муж его зарежет. И жену зарежет. Жену мне не жалко, так ей и надо. У нас таких нечестных женщин раньше вообще камнями побивали. А мальчику надо жить. Семью завести, детей сделать. Как иначе? Иначе нельзя мужчине.
– Спасибо, дядя Улугбек, – сказал я.
– Э, брось! – Он всплеснул рукой. – Всё нормально. Ты сиди пока, а я пойду, сигаре-ты куплю. Если что, бибикай.
Улугбек ушёл, а я взялся настраивать зеркало заднего вида – так, чтоб была виден выход из «Five-O’clock» и парковка возле него. Да вот беда, зеркало было словно прива-рено, не сдвигалось ни на миллиметр. Лишь раскачивались огромные игральные кости, подвешенные к нему на витых шнурках. Тем временем к «Five-O’clock» подъехал призе-мистый и длиннорылый спортивный автомобиль. Из него выбрался нарочито небрежно одетый брюнет и вошёл в магазин. У меня встрепенулись охотничьи инстинкты. Брюнет вполне мог оказаться моей дичью.
Быстрым шагом вернулся таксист. Во рту у него дымилась сигарета, вид был крайне озабоченный, почти напуганный. Он обогнул машину и подошёл ко мне. Я открыл дверцу.
– Что случилось, дядя Улугбек?
– Короче, плохие дела, слушай. Позвонила жена брата. Помнишь, я говорил, мой брат у Хайдарова на заводе работает? Он, короче, травму какую-то получил. В больнице сейчас. Я туда поеду. Держи. – Таксист вернул мне деньги. – Извини, дорогой. Не помог твоему другу.