В общем, условия были самые подходящие. И всё-таки тревога меня не оставляла.
Размышления об её причинах были прерваны истошным взвизгом Жерара:
– А-а-а-а! Да! Да! Пеналь! Оле, Россия! Сейчас или никогда!
– Ты о чём? – удивленно спросил я.
Бес осёкся и похлопал лапкой по iPod-у:
– По радио только что передали. Пенальти в румынские ворота. Сейчас можно хоть взрывать эту стену, хоть бульдозером ломать. Охранник и ухом не поведёт. Поэтому – вперёд, комбинатор!
Последние слова он пролаял голосом, в котором не осталось ничего человеческого. Собачьего, между прочим, тоже. В утробном рычании смешался вой проглотившего се-ребряную пилюлю оборотня, хрип загарпуненного кашалота, лязг танковых гусениц и прочее в том же духе. Это был настоящий адский рык, напитанный инфразвуком. Рёв взбесившегося демона, приказывающего грешнику прыгать в котёл с кипящей смолой.
Он подстегнул меня сильнее плети.
Шагнув к зданию, я возложил ладони на светящуюся картинку. Кирпичи были хо-лодными и шершавыми. Мне потребовалась секунда, чтобы сконцентрироваться.
А потом я напрягся и погрузил руки в стену. По локоть. Неприятного пощипывания в пальцах, которое сигнализирует о работающем КДК, не ощущалось. Я коснулся прегра-ды обнаженной грудью, выдохнул, и наконец нырнул в стену целиком.
* * *
Чувство было примерно такое же, какое наступает, когда из жаркой парилки выска-киваешь на улицу и падаешь ничком в сугроб. Пробиваешь корочку наста, а под ней – глубокий крупитчатый снег. Удар, мгновенный температурный ожог, одновременно бо-лезненный и приятный, а затем уколы тысяч снежных кристалликов и растущее ощуще-ние напитанного силой и здоровьем тела, способного одолеть любое препятствие.
Я продвигался вперёд. Обоняние и слух не работали, зрение улавливало лишь иллю-зорное скольжение радужных пятен-амёб. Толщина кладки вряд ли составляла более по-луметра, но мне казалось, что путь одолевается приличный. Сопротивление, вначале зна-чительное, постепенно снижалось, и скоро я перестал ощущать его совсем. А через пяток секунд вышагнул внутрь помещения.
Это была обширная Г-образная комната с высокими потолками, не особенно плотно заполненная офисной мебелью. Сквозь жалюзи на окнах-бойницах виднелись грубоватые железные решетки. Вдоль стен стояли книжные шкафы, возле столов – чертёжные доски. В дальней части помещения на небольшом полукруглом возвышении, похожем на эстраду, находился стол со стареньким компьютером и печатно-копировальным комбайном «Xerox».
В первый момент после диффузии организм комбинатора столь податлив, что может принимать практически любую форму. Ограничением является недостаток фантазии да собственный вес, так что стать слоном или мышонком не получится. Если же с воображе-нием порядок, то стоит ясно представить, в кого хочешь превратиться – и пожалуйте! Можно обернуться хоть чудовищем, хоть ангелом, хоть неодушевлённым предметом. Я в порядке эксперимента бывал различными животными, включая вымерших и несущест-вующих; людьми – включая женщину и сиамских близнецов. А также креслом, ковром, столбом и мопедом.