Тут был не корабль и не самолёт. Я худо разбираюсь в технике, особенно когда она всего лишь набор линий, размеров и непонятных надписей, но мне показалось, что это были части механического насекомого.
«Бедная моя голова!» – подумал я, раскладывая первый лист на полу.
Для жалости к себе имелись серьёзные основания. Мне предстояло ни много, ни ма-ло, запомнить все изображения. До последней чёрточки, до последнего штришка и буков-ки. Невозможно? Бросьте, возможно и не такое. Для выведения памяти на уровень биоло-гического фотоаппарата существует старинная и надёжная методика «мемориального транса». Я ею владею в совершенстве, но милый боженька! – какие жуткие мигрени тер-зают меня после подобных фокусов…
Я ещё раз с тоской взглянул на стол босса проектно-конструкторской фирмы ГЛОК. Там, будто дразня меня изображением надкушенного яблока на серебристой крышке (над-кусил, да не ты!), лежал ноутбук. С подключенным сетевым кабелем. Рядом – цифровая фотокамера. Хорошая, между прочим, камера. С большим объективом и уймой мегапик-селей «на борту». Снимай себе секретные документы, переправляй снимки на компьютер и рассылай электронной почтой куда требуется.
Только вот беда, ноутбук имел сканер отпечатка пальца. Поэтому, если ты не хозяин, роняй на него слюну зависти, а пальчик с неправильным папиллярным узором куда-нибудь засунь.
Например, в нос.
Что я и проделал. Но не для того, чтобы наковырять козявок. Глубоко погруженный в ноздрю палец – обязательный элемент подготовки к «мемориальному трансу».
Полчаса после этого я пялился на чертежи как солдат на вошь и читал в уме рифмо-ванные строчки великого узбекского поэта Алишера Навои, неизвестные даже его иссле-дователям. И которые вряд ли когда-нибудь станут известны. Да это, по сути, и не стихи вовсе. Это ритмическая основа, в которую единственно возможным образом вплетаются нити запоминаемой информации. Читал я их на языке оригинала. Честно признаться, фар-си мне известен не более чем язык птиц и зверей, но в том и заключается секрет. Знание языка только вредит запоминанию. Отвлекает, заставляет задумываться. Хуже того – под-ключает воображение. Именно по этой причине я не использую ритмическую основу, на-писанную Барковым или Сологубом, которую весьма любят комбинаторы, не знающие русского.
Интересно, стихи Навои такие же фривольные, как барковские?
* * *
Когда адский труд был закончен, самочувствие моё колебалось между «отвратитель-но» и «кошмарно». Голова налилась свинцом, перед глазами плыли тёмные круги, в вис-ках тикало, затылок ломило. Лобную и теменную кости распирало внутренним давлением, будто кто-то сильный и бесцеремонный скомкал все до единого чертежи из розовой папки, полил для лучшего скольжения машинным маслом и запихал мне в череп. Через ноздри. Помогая себе каминной кочергой.