Я обратился к Быстренко:
— Проследи, Витя, сколько он еще будет биться, ведь если есть Бог на небе, то он эту звериную душу не сразу примет к себе. Убитая змея окончательно подыхает толь¬ ко с заходом солнца. Мне пора в ЦК доложить Г. К. Жукову, что операция закончена.
В 19.00- общий сбор на прежнем месте.
Из тайников Берии мы извлекли увесистые папки бандитских документов воинственно-разрушительного империализма против СССР, были документы иностранных разведок и иностранной масонской ложи против России еще со времен отмены крепостного права. Уникальные документы. Там мы нашли фотокопию протокола совещания о развязывании Второй мировой войны между СССР и Германией. К нашему разочарованию, материалы, снятые с трупа Хелен Браун и найденные у Берии, нам даже частично не позволили довести до советского народа: ни Хрущев, ни впоследствии Брежнев. Ответ был один:
— Слишком уж чудовищные дела в этих документах. Могут даже возникнуть конфликты и на национальной почве тоже.
Некоторые из нас просто потеряли себя. Мне лично показалось, что мы все скрываем, но делать нечего, несмотря на это все, кто участвовал в разоблачении врага народа Берии и его устранении, были удостоены звания «Герой Советского Союза». Это: Гущин А. В., Быстренко В. В., Садыков А. и я. Все мы были повышены в звании, в том числе и я (в 21 год получил звание полковника). Но так как опубликовать материалы нам не позволили, то мы бродили как неприкаянные. Г. К. Жуков тоже переживал это болезненно и пытался нас успокоить.
Однажды 10 июля 1953 года, спросил меня:
— Тезка, я тебя не узнаю, не раскисай, работы еще уйма! Что бы ты хотел?
Я подумал и сказал:
— Хочу съездить к маме в Казахстан.
— Вот и хорошо, — сказал он, — один момент.
Куда-то позвонил и пригласил:
— Зайдите ко мне.
Минут через 15 зашел мужичок, обмерил меня вдоль и поперек и сказал:
— Завтра к 16.00 все будет готово.
И ушел. Самолеты тогда летали только до Ташкента и Алма-Аты. Я решил ехать поездом: Москва — Алма-Ата. Пока оформили все документы в дорогу, форма была готова: 13 июля я зашел к Георгию Константиновичу вместе с генералом Истоминым. По-моему, он тогда командовал 7-й дивизией. Жуков ему что-то сказал, и Истомин ушел. Я посидел минут 15, зашел Александр Васильевич.
Мы поздоровались, поздравили друг друга со звездочками Героев.
Александр Васильевич спросил:
— А ты что, до сих пор не переоделся?
— Пока нет.
Но тут же зашел тот мужичок, который меня обмеривал, и с ним старшина с целой охапкой обмундирования. Я быстро начал переодеваться и не заметил, что на кителе уже погоны полковника, Звезда Героя Советского Союза и несколько кубиков — планок под звездой. Я в них не разбирался. Накинул портупею и ремень, фуражку, заглянул в зеркало и сам себя не узнал, так как хотя во время операции по ликвидации Бреун и Берии я был в звании капитана, но больше ходил в гражданском костюме. Билеты были на руках вместе с отпускными и прочими бумагами.