— Ну перестаньте, квиты. Прошу прощения, — сказал он.
— Никогда не думала, что можно быть таким злопамятным.
Гладкий брат чуть отомстил колючей сестре. Засмеялись. Вокруг стемнело совсем. Видно, надвигалась гроза. На небе то здесь, то там вспыхивали беззвучные красные сполохи зарниц.
— Не молчите, — сказал он. — Давайте разговаривать, коль свела судьба. Как вы думаете, что сейчас делается в той Перевозной?
— Все сейчас вышли на пристань, сидят или стоят. Ждут. Кто-то на гармошке играет. Кто-то семечки щелкает. И вот салют.
— А он для них далеко. Низко, у самой земли, как цветное поле, — подхватил он. Погасли вдруг гирлянды на кораблях. Воцарилась полная темнота, которую разрывали только вспышки зарниц.
— Сейчас, — глухо сказала она.
И тут ухнуло. Залпы с кораблей, дым, кометные хвосты ракет, красные, зеленые, неистовство огня.
Будрис взглянул на соседку. В мимолетных вспышках ракет лицо ее удивительное: то «лунное», то золотисто-красноватое, то снова туманное в темноте. Красивое? Понять невозможно. Строгое и в то же время нежное, с какой-то внутренней, припрятанной улыбкой, а глаза большие-большие, и в них живет тень.
В ответ ракетам вспыхивали зарницы: они полыхали и вверху и внизу, отражаясь в море. А ракеты вспарывали тучи, ныряли в морскую пучину, в черную ночную воду… Мощные громовые раскаты, которые извергали корабли, — и затем снопы сверкающих багровых, изумрудных, солнечных колосьев. Снопы взлетают, расцветают звездами, и звезды медлят какое-то мгновение и спадают вниз, рассыпаясь звездными водопадами.
— Смотрите, «Наутилусы», — сказала она.
— Где?
И тут он увидел. Некоторые ракеты не успевали погаснуть в воздухе. Они падали в воду и тонули, и горели под водой зелено и оранжево, и все слабей и слабей, по мере того, как глубже и глубже опускались в бездну. И это было действительно очень похоже на подводный отсвет прожекторов «Наутилуса».
А потом все кончилось. А они все стояли и смотрели, как под дымными шапками снова загорались гирлянды на кораблях. Народ расходился.
— Так вот все и кончается, — сказал он.
— Да. А для меня и город кончается.
— Едете куда-нибудь?
— Да. За Ковшом стоит катер, и вот через час…
— Где-то в селе работаете?
— Еще глубже.
— Экспедиция?
— Заповедник. Последний год приходится по всем приморским заповедникам ездить. Нужно для работы.
Он не спросил, какая она, эта работа, потому что тогда пришлось бы рассказать что-нибудь и про свою, а он не любил делать это да и не мог.
— И где же вы теперь? Куда пойдет этот ваш катер?
— Теперь еду в Тигровую Падь.
— Интересно, кто на кого там охотиться будет? Вы на тигров или они на вас?