Подпись под пятой гравюрой:
Заражение во имя любви.[375]
Шестая гравюра
Часть III, письмо XVIII
Сцена происходит в комнате отца Юлии, барона д'Этанж. Юлия сидит на стуле, рядом — пустое кресло: отец, встав с него, бросился на колени перед дочерью и, сжимая ее руки, проливает слезы; поза его выражает горячую мольбу. Юлия смотрит на него смущенным, взволнованным, скорбным взглядом; по ее утомленному лицу понятно, что она долго и тщетно пыталась поднять отца с колен или хотя бы высвободить свои руки, но, чувствуя свое бессилие, откинула голову на спинку стула, — видно, что она близка к обмороку, руки ее все еще протянуты к отцу. У барона д'Этанжа должен быть облик почтенного человека, седые волосы и, несмотря на умоляющую позу, военная выправка, в которой есть что-то благородное и гордое.
Подпись под шестой гравюрой:
Отеческая власть.
Седьмая гравюра
Часть IV, письмо VI
Сцена происходит в аллее, ведущей к усадьбе; в нескольких шагах от решетчатых ворот остановилась почтовая карета: на козлах сидит кучер, на запятках привязан чемодан. Расположение фигур в этой гравюре очень простое и все же требует большой выразительности. Тут необходимо дать пояснение.
Друг Юлии возвращается из долгого путешествия, и, хотя муж знает, что до его женитьбы Сен-Пре был счастливым любовником Юлии, он так доверяет благородству их обоих, что сам пригласил Сен-Пре в свой дом. Минута прибытия Сен-Пре и служит сюжетом гравюры. Поцеловав друга, Юлия берет его за руку и представляет своему мужу, который подходит к ним, желая, в свою очередь, обнять Сен-Пре. Г-н де Вольмар, человек по натуре холодный и степенный, должен тут иметь лицо открытое, почти улыбающееся, взгляд спокойный, внушающий доверие.
Сен-Пре, одетый в дорожное платье, подходит к г-ну де Вольмару с почтительным видом; хотя в нем и чувствуется некоторая принужденность и смущение, но нет ни тягостной угрюмости, ни подозрительного замешательства. Что касается Юлии, то у нее и в выражении лица, и во всем облике столько невинности и чистосердечия, что в это мгновение открывается вся ее душевная чистота. Юлия должна смотреть на мужа со скромной уверенностью, во взгляде ее — умиленная признательность за великое доказательство уважения, которое он дал ей, и сознание, что она того достойна.
Подпись под седьмой гравюрой:
Доверие прекрасных душ.
Восьмая гравюра
Часть IV, письмо XVII
Тут надо с величайшей точностью изобразить пейзаж. По-моему, лучше всего может о нем дать понятие отрывок из письма, в котором он описывается:
«С полчаса мы шли по извилистым тропинкам, плавно поднимавшимся в тени дерев и скал, — единственным неудобством пути была его продолжительность. Уединенное сие место осталось все таким же диким, пустынным, но полным красот, кои пленяют чувствительные души, а другим кажутся ужасными. В ста шагах от нас горный поток, образовавшийся от таяния снегов, мчал свои мутные воды, с шумом перекатывая камни, песок и тину. Позади нас тянулась цепь неприступных скал, отделяющая площадку, где мы находились, от тех альпийских высот, кои именуются ледниками, ибо со дня сотворения мира их покрывают огромные и непрестанно возрастающие пласты льда. Справа была печальная сень темных елей. Слева, за бурным потоком, зеленела дубовая роща, а под нами, под отвесным обрывом, раскинулась водная ширь Женевского озера, простирающаяся в лоне Альп, — она отделяла нас от богатых берегов кантона Во, картину коего венчали величественные вершины Юры.