Давай воспользуемся всеми теми благами, от которых успели отвыкнуть, коль скоро подвернулась такая возможность, а там будет видно.
В доме дир Пьетроссо мы устроились отлично, а на следующий день Иджин послал за Мидусом, уверив в том, что лекарь он превосходный и обязательно поможет. Может быть, это и на самом деле так, но вид у него был… скажем так, немного странный.
Лекарь заставил меня несколько раз согнуть и разогнуть руку, причем при двух последних движениях приложив к локтю ухо, затем что-то посчитал на пальцах, неотрывно глядя на меня. Не понимая логики его действий, я заявил ему, что гонорар он может запросить любой, если нужен аванс — тоже не вопрос, лишь бы лечение помогло и помогло быстро.
В ответ, прервавшись на несколько мгновений от своих подсчетов, Мидус заявил, что его этика не позволяет ему брать деньги авансом.
Приятно, конечно, что у него имеется такая этика, но не значит ли это, что лечение может и не помочь?
Нет, лечение поможет безусловно, заявил лекарь несколько другим тоном, видимо уловив в моем голосе иронию.
Но, для того, чтобы лечение начало помогать как можно быстрее, господину следует удалиться на некоторое время, чтобы он смог без помех приготовить необходимый бальзам.
Жаль, мне так хотелось увидеть, как он будет толочь в ступе мумифицированные лягушачьи лапки, сушеных жуков, какой-нибудь странно выглядевший корень с непроизносимым названием, и ещё пять-десять других ингредиентов, при этом завывая вполголоса над ступкой.
Нет, всего этого я был лишен, как и лишен возможности предположить хотя бы примерную цену лекарства.
Но на здоровье экономить нельзя. Этой мыслью я и укрепил свой не очень бодрый дух, выходя из комнаты.
После того, как таинство совершилось, мне пригласили на процедуру. Пригласил ассистент лекаря, молодой парень, во всем старающийся быть похожим на своего патрона.
Не печалься, юноша, когда ты станешь старше лет на сорок — пятьдесят, похудеешь до состояния сублимата, а на лице твоем останутся следы от многих тысяч разочарований, постигших тебя в жизни, всё произойдет само собой.
Пока же не стесняйся за свой здоровый румянец на всю щеку, всё это ненадолго.
Мазь оказалась очень мерзкой с виду и ещё она воняла. Не просто неприятно пахла, а именно воняла. И ещё, как оказалась, жгла. Жгла так, что казалась, вот сгорела кожа, затем спеклись мышцы с сухожилиями, и огонь принялся за сам сустав.
Моё терпение закончилось именно в тот момент, когда Мидус решительными движениями освободил локоть от повязки. Я ожидал увидеть что угодно, но локоть выглядел таким же, каким он и был до встречи с этим дьявольским зельем.