Войска дрогнули, но не отступили. Несмотря на потерю дредноутов и ТКАПов, в строю оставалось еще достаточно линейных кораблей. И они сделали свое дело. Авианосцы выпустили тучи истребителей, и пилоты крошечных машин совершили невозможное, перехватив вторую волну ракет. Они расстреливали двигатели, разбивали рули управления, подставляли себя под боеголовки, и ни одна из «атомных игрушек» чуканцев не достигла основных порядков имперского флота. А когда ядерный арсенал нападающих иссяк, имперцы отыгрались за все.
Штурмовики и эсминцы расстреливали корабли противника тяжелыми торпедами. Крейсера и фрегаты вели огонь в упор, рискуя попасть под свои же осколки. Чуканцы дрогнули. Солдаты де Берга не щадили ни себя, ни врага. Впервые за кампанию уничтожались спасательные средства: капсулы, боты. Счастливчики, умудрившиеся надеть скафандр и выброситься с погибающего корабля, тоже были обречены на мучительную смерть — вытаскивать их из вакуума никто не собирался. В ослепительной вспышке исчез госпитальный корабль, украшенный древней эмблемой медиков. Применив запрещенные боеприпасы, солдаты князя поставили себя вне закона, и теперь к ним были не применимы никакие правила войны. Озверевшие от гибели своих товарищей экипажи не знали пощады.
К исходу третьего часа битвы Империя победила. Немногие уцелевшие корабли попытались сдаться, передавая мольбы о капитуляции, но подошедшие на дистанцию пистолетного выстрела корабли Империи разнесли их на куски. Бесформенные обломки, изуродованные тела, оплавленные сгустки металла — все это под воздействием слабых гравитационных сил сбивалось в комья, уносимые прочь солнечным ветром…
Флот Империи, понеся тяжелые потери, вернулся на парковочные орбиты вокруг Монсеррата. К поверхности потянулись длинные цепочки челноков, доставляющих раненых в стационарные госпитали: в некоторых экипажах раненых было больше половины списочного состава. Но ни один из имперцев не ушел с боевого поста, пока был в состоянии исполнять свои обязанности. Перемотанные бинтами, с кое-как залепленными биоклеем ранами, в разодранных осколками скафандрах, в залитых кровью мундирах, они дрались, не прося и не давая пощады. Не было еще столь большого ожесточения среди людей на их памяти…
Де Берг устало отключил панель — это сражение далось ему нелегко. Впрочем, остальным тоже. Некоторые из офицеров, устало волоча ноги, шаркающей походкой с трудом брели к выходу. Кое-кто просто сидел, тупо уставясь в погасшие голосферы. Двое лежали прямо на пластике покрытия, бездумно смотря в потолок. Временами казалось, что битва проиграна. Но краткие, всегда безошибочные указания Императора восстанавливали положение, и накал сражения только нарастал. Одного из операторов уволокли медики, потому что тот забился в истерике, увидев на мониторе, как фрегат, на котором служил его единственный брат, паря кислородом, вырывающимся из множества пробоин в изуродованном корпусе, врезался в топливные баки вражеского авианосца. Де Берг поднялся с кресла. Как бы ни было ему тяжело, но Император не должен показывать слабость перед своими подданными.