— Понимаю… — старший политрук кивнул.
— Они уехали так неожиданно, что мы не успели…
— Ничего, это дело поправимое, — снова кивнул старший политрук. — Можете не затрудняться, мы сами…
— Я хотел бы лично, — ответил Мещеряк. И пояснил: — Приказ…
Это слово, как и следовало ожидать, произвело на старшего политрука поистине магическое действие. Больше он не настаивал, не предлагал своих услуг. Назвав Мещеряку адреса, он сказал:
— Вам повезло, капитан. Завтра они опять выезжают на фронт, в действующую. К танкистам–гвардейцам…
Мещеряк напрягся.
— Горскую я, правда, еще не уломал, — не без сожаления сообщил старший политрук. — Что поделать, все знаменитости немного того… К вам она тоже, признаться, поехала без большой охоты. Отказывается петь на морозе, требует, чтобы ей создали условия… Ну, придется провести разъяснительную работу, не без того. Люди ее знают и любят. Все требуют: Горскую нам подавай. Популярность!..
— Набивает себе цену? — спросил Мещеряк.
— Где там! — старший политрук отмахнулся. — Я ей дал слово, что это последняя поездка. Между нами говоря, она ведь права. Певица должна беречь голос. Если хотите, это всенародное достояние. Талант — всегда редкость. Нет, нет, она не из трусливых… Как–то она выступала перед летчиками, когда начался налет, так, поверите, не сошла с грузовика, пока не допела арию… Осенью это было. Смелая женщина, решительная. Сынок у нее в армии. Был тяжело ранен под Смоленском. С тех пор она всегда норовит выступать в госпиталях. Стоит позвонить — сразу едет. А тут заартачилась…
— Вы ведь сами сказали, что не без оснований.
— Так–то оно так, но мы обязаны удовлетворить заявки, — ответил старший политрук.
— А остальные как?
— С ними никакой мороки, сознательный народ. А Бабушкин, тот совсем молодец. Сам напрашивается.
Мещеряк промолчал.
— Он, между нами говоря, немного того, заливает… — старший политрук прищелкнул пальцами по шее. — Грешен, батюшка. Знает, что на фронте ему перепадет… Актеров у нас хорошо встречают.
— Это точно, — сказал Мещеряк.
Бабушкин Иван Игнатьевич, аккордеонист… Его Мещеряк решил оставить напоследок. Бабушкин, Бабушкин…
— Что вас еще интересует? — Старший политрук поправил очки. — Простите, но в одиннадцать у меня совещание…
Мещеряк попрощался.
Сигнал воздушной тревоги застиг Мещеряка возле Собачьей площадки в одном из тихих арбатских переулков, в котором жила Валентина Георгиевна Горская. На гранитном цоколе шестиэтажного дома были грубо намалеваны стрелка и надпись «Вход в бомбоубежище». Но Мещеряк, войдя в парадное, не стал спускаться в подвал, а поднялся по выщербленным мраморным ступенькам трехмаршевой лестницы на второй этаж. Если старший политрук был прав и актриса — женщина смелая, то искать ее в бомбоубежище не имело смысла.