— И это все? — спросил Мещеряк у майора, когда они окончили обход.
— Остальное мы вывезли. Правда, кое–какие вещи хранятся у нас внизу. Жалкие остатки… От выставки художников–фронтовиков.
— Давайте спустимся, — предложил Мещеряк.
В подвале пахло театральными декорациями — красками, клейстером и пылью. Картины, прислоненные друг к другу, стояли за какими–то ящиками.
Мещеряк поднял «летучую мышь», и при ее свете майор начал рыться в картинах. Ничего заслуживающего внимания… Впрочем, есть и несколько портретов. Этот не подойдет?
— Пожалуй, великоват, — ответил Мещеряк.
— А этот?
— В самый раз.
То был портрет молодого парня в суконной гимнастерке с треугольничками в полевых петлицах. На груди у него висела медаль «За отвагу». На Самохина он не был похож, но это уже не имело значения.
— Подойдет, — Мещеряк снова кивнул. — Чья это работа?
Майор наклонился, близоруко придвинул глаза к полотну и, выпрямившись, ответил:
— Кубова. Это его подпись.
Вот так удача!.. Мещеряк повеселел. Даже подпись подделывать не придется.
— Я его возьму, — сказал он майору. — Дать вам расписку?
Но майор вдруг заартачился. Без разрешения свыше он не имеет права…
— Разрешение будет, — нетерпеливо сказал Мещеряк. — Пошли.
Портрет он завернул в старую, во многих местах прожженную театральную скатерть, которую отыскал среди негодного реквизита. Потом, уладив все формальности, сказал Егоркину, чтобы тот отвез его в Столешников, а оттуда поехал за Игорьком. За час Егоркин управится? Вот и отлично…
Комиссионный магазин только что открыли. Мещеряк прошел в подсобку к директору.
— Вы ко мне, товарищ? Сожалею, но сегодня мы на комиссию не принимаем…
Мещеряк плотно прикрыл дверь. Он встречал людей этого сорта и знал, как с ними разговаривать.
— Надеюсь, мы с вами поладим… — произнес он тихо, по внушительно.
— Что там у вас?.. — директор протянул руку.
— Вчера к вам поступил один портрет. Он еще не продан.
— Вы хотите его забрать? А я думал…
— Вот именно. А вместо него я принес другой.
— Где ваша квитанция?
Директор все еще ничего не понимал, и Мещеряку пришлось растолковать ему, о чем идет речь. Вместо одного портрета он предлагает другой. Того же художника. Неужели не понятно?
— Но без оценщика я не могу… — Директор развел пухлыми короткими ручками. — Это, быть может, неравноценные вещи. Во сколько мы оценили первый портрет?
— В триста рублей.
— Вот видите!..
Мещеряк вынул сотенную.
— Но…
— Мало? — Мещеряк добавил вторую сотенную.
— Пожалуй… Сейчас распоряжусь, чтобы принесли портрет. Вы, кажется, сказали, что он работы Кубова?..