Море было почти спокойно, только ветер сдувал с него легкую пену. Но небо обложили низкие тучи.
Обе торпеды отошли от лодки почти одновременно и легли на курс. Их словно бы притягивали к себе далекие огни Варненского порта.
Шли параллельно берегу.
Уже давно Нечаев не видел столько огней. Они сверкали, переливались. Даже небо над городом п бухтой было вызолочено жаром. Живущие под ним люди, казалось, не имели понятия о войне. Но тогда почему у входа в порт снуют катера? И зачем они то и дело сбрасывают глубинные бомбы?
Война была и здесь, под этим золотистым небом. Она напоминала о себе снова и снова. Нечаев вел торпеду на малой скорости, почти по самой поверхности моря. Вода достигала ему только до пояса.
Нечаев был озабочен лишь тем, чтобы не потерять из виду Игорька и Трояна, головы которых время от времени пропадали в волнах. Ему хотелось не отставать от них.
Встречи с патрульными катерами удалось избежать. Стоило Нечаеву плавно нажать на рукоятку, как торпеда погрузилась под воду. Пять метров, восемь метров, десять… Ориентируясь но компасу, Нечаев направил торпеду туда, где, по его расчетам, должен был находиться вход в Варненский порт. Не напороться бы только на мину!.. А сетевое заграждение они преодолеют, должны преодолеть.
Он знал эти немецкие «Теллерминен», Николай Сергеевич о них предупреждал. Знал и береговые мины. Подплыви поближе к такому металлическому диску, насаженному на железную штангу, и сразу обнаружишь взрыватель. Только он, Нечаев, не любопытен. «Приятно было познакомиться издали», — как сказал бы Костя Арабаджи.
Даже теперь он почему–то все время вспоминал то капитан–лейтенанта Мещеряка, то Костю Арабаджи. Но — отставить разговорчики, как опять–таки сказал бы Костя Арабаджи. Впереди — заграждение…
Он знал, что порт имеет два выхода. Левый был постоянно перегорожен бонами, сетями и минами. Второй, правый, находился под неослабным контролем. Это возле него патрулировали быстроходные катера. Это его освещали лучи прожекторов, которые тщательно ощупывали море, выхватывая из темноты то рыболовные сейнеры, неподвижно застывшие на внешнем рейде, те самые сейнеры, которые поддерживали трос противолодочной сети, то сторожевые катера. И хотя Нечаеву хотелось темноты, он все же направил торпеду вправо. Лучше прожектора, чем мины. Если поцелуешься с такой холодной дурой — сразу пойдешь ко дну.
Плотная темнота подводного мира давила на плечи, прижимала к седлу. Вода холодила грудь. Но Нечаев почти не чувствовал этого. У него хватало других забот. Вкрадчиво светились циферблаты приборов. Длинное тело «дельфина» била мелкая дрожь. Надо было не только управлять торпедой, но и регулировать редукционный клапан. Иначе задохнешься…