— Хочешь сказать, будто он терпел те две недели? Ни за что не поверю!
— А я и не брешу! Где уж две недели. Он четыре с лишним года воевал. Совсем мужиком сделался. Голова и та поседела. Вечером того же дня привел меня к реке, на наше место, и давай меня целовать да кофтенку расстегивать, все сорвал. Уж как просила его не трогать меня, слушать не стал.
— Зато потом отвернулся и захрапел! — съязвила Лелька.
Не бреши! То о своем Сереге призналась. Твой дед
свиньей не был! Схватил меня на руки, и плачет, и хохочет.
«Девочка моя! Как трудно пришлось, а все же сберегла себя для меня! Значит, впрямь любила. И дождалась… Спасибо, родная!» — всплакнула бабка, вспомнив.
— Всем порочившим меня — пасти заткнул. И за много лет никогда не изменял.
— Откуда знаешь? Иль счетчик у него на яйцах был? Никогда в эти сказки не поверю, — фыркнула Лелька.
— Дурочка моя губошлепая! О чем споришь? Ты не жила с мужиком постоянно. Лишь наскоками. А станешь женой, совсем другой разговор. Насквозь его знать будешь, что он хочет, о чем думает. А уж верен тебе или нет, то, как дважды два, мигом и без мороки узнаешь.
— Я никогда не выйду замуж! — нахмурилась Лелька.
— Не зарекайся, никто свою судьбу наперед не знает. Только Господь! Что даст, то и будет.
— Бабуль, зачем упреки бардаком до конца жизни слышать? В притоне все мужики восторгаются мной, а этот колотить, ругать станет. На хрена такая доля?
— Мои подруги девками выходили. А едино были биты и руганы за никчемность. Тут не угадаешь, на кого нарвешься. Чаще случается, когда путевым говно попадается. И живут, терпят, куда деваться?
— А ты дедом была довольна?
— Ну да! Он не шебутной, хозяйственный, спокойный, меру во всем знал, заботился обо всех. Чего еще надо?
— Мне, помимо того, нужно, чтоб был горячим в постели, ласковым.
— Это от тебя зависит. Но такое по молодости требуется, в старости прыть ни к чему…
— Хочу, чтоб подарки приносил!
— Сама должна стать подарком, а то ишь губищи развесила! Ублажай тебя во все места, а кто с себя есть? Тьфу, дура! Состаришься в своем притоне, выкинут взашей, любому будешь рада. Это нынче у тебя запросы! Погоди, милая, теперь путнего мужика сыскать мудрено. Их и в нашей молодости по пальцам считали. После войны и теперешней
голодухи того меньше стало. Ты не одна баба в свете. Все хороших мужиков хотят. Плохих никому не надо.
— Тогда одна стану жить!
— Не бреши много, природа любую свернет в бараний рог, от ей волком взвоешь…
Ой, бабуль, у моей двери очереди стоят…
Это покуда! Тебе старенья ждать недолго. Тогда вспомнишь меня, — грустно вздохнула бабка.