Анна смотрела на него, не в силах поверить. Все, что он говорил, никак не укладывалось в ее голове.
– Марк, я даже не знаю, что сказать. Разве ты был таким?
– Чудовищем? Да. Я до сих пор такой, ничего не изменилось.
Марк посмотрел на одинокую луну в небе.
– Стало только хуже. После того случая я добровольно ушел в армию. Решил измениться. Стереть с себя печать подонка. Попал в десант. Первое время дрался как ненормальный, не на жизнь, а на смерть. И не на матах с инструктором, а с такими же отморозками как я сам. Дрался, чтобы ни одна шваль не имела права вытирать об меня ноги. Так продолжалось полгода. Слабые убегали, либо их избивали до смерти. Кому-то везло больше, они попадали либо в психушку, либо оставались калеками и досрочно покидали службу.
Я продержался до конца. Может быть потому, что искал смерти, а может быть, потому что был сам зверем.
Как-то ночью я проснулся на своей койке от журчания воды. В казарме было тихо, все спали. Я босиком на цыпочках вышел в общий коридор и пошел на шум. Странные звуки меня всегда настораживают. Так случилось и в тот раз. В сортире по всему полу текла вода. Я нащупал на стене выключатель и зажег лампочку. Прямо на середине стоял стул, на котором сидел молодой парнишка, годом меня моложе. Я к нему, мол, что не спится-то? Он при виде меня зарыдал как девчонка. Смотрю, а у него в руках электробритва. Я сразу-то и не сообразил, что к чему. Кинулся к нему, он дернулся. Пока до него добрался, все ноги намочил. Встал одной ногой на табурет и схватил парнишку за шею. Тот, сидя в воде, включил электробритву. В этот момент ударил разряд. Аж искры из глаз посыпались, миллион мелких звездочек перед глазами. Сдавило грудь, не хватало воздуха. Я парня сразу отпустил. Вцепился обеими руками в табуретку, сжался как ежик в клубок. Не знаю, сколько времени так просидел, но пришел в себя только через два дня. Первое время не мог говорить. Только лежал и глазами водил как придурок. Отправили меня в дурку при госпитале. Я там первое время учился вставать с постели, ходить, сидеть. Затем подолгу гулял в саду. И как-то случайно заметил, что руки у меня все перемотаны. Сам снял бинты и долго не мог понять, что с ними такое.
Марк поднялся с камня и сел перед Анной на колени. Снял одну, а затем вторую перчатку. При лунном свете было видно, что все ногти на руках черные. Полностью.
– Они никогда не станут прежними. Всегда будут такими.
– Но ты носишь перчатки не из-за этого, – прошептала Анна, стараясь дотронуться до его почерневших пальцев руками.
– После того случая в казарме я получил дар, – и он убрал руки, не давая ей до них дотронуться. – Прикасаясь к предметам, людям, животным, я вижу их прошлое. Историю, судьбы. Информацию, которую они тщательно скрывают от других. Может быть, сами чего-то не помня. Это происходит каждый раз, едва я прикасаюсь к ним руками.