Когда перерезано горло, дышать можно, а говорить – нет. Тиан непрестанно задавал мне вопросы, сказав перед этим, чтобы вместо ответа я пожимала ему руку. один раз, если «да», и два раза, если «нет». Он снова и снова повторял мне:
– У тебя прекрасные зеленые глаза. Открой глаза. Дай мне посмотреть на твои прекрасные глаза.
И вот я изо всех сил старалась не закрывать глаза и «разговаривать» с ним пожатиями руки, пока не приехала «Скорая».
Меня доставили в больницу. У меня были перерезаны трахея, дыхательное горло и щитовидная железа, все основные мышцы и кровеносные сосуды в шее, во многих местах поврежден кишечник. Я пролежала на операционном столе больше трех часов. Бригаде хирургов удалось все это зашить. Через несколько дней после операции мне дали небольшое зеркальце. К своему удивлению, я увидела, что белки моих глаз были густого красного цвета, будто два куска сырой говядины. Я сразу же подумала: «Я выгляжу просто кошмарно. но на что были похожи мои глаза, когда я, истекая кровью, умирала на шоссе?» Надо было это выяснить.
– Скажите, а глаза у меня были в таком же состоянии, когда меня привезли на «Скорой»? – спросила я медсестер.
– Когда эти люди душили вас, у вас в глазных яблоках полопались все сосудики и капилляры, – объяснили они.
Меня охватило смешанное чувство. я была благодарна Тиану за то, что он делал все, чтобы я продолжала оставаться в сознании, и в то же время мне было очень стыдно, что я так ужасно выглядела, когда демонстрировала ему свои «прекрасные» глаза!
Мне выпустили кишки и перерезали горло. Я просто не должна была выжить. Но даже в этой кошмарной ситуации мне продолжало везти.
• Если бы не Тиан, я бы умерла, лежа на том шоссе.
• Во всем Порт-Элизабет всего два специалиста в области торакальной хирургии, и в четыре часа утра, когда меня привезли, один из них оказался на ночном дежурстве.
• Врачи объяснили, что, когда похитители душили меня, они раздавили мне трахею и полностью перекрыли доступ воздуха. Я должна была задохнуться. «Что же меня спасло?» – спросила я. «К счастью, потом они перерезали вам горло и воздух снова стал поступать в легкие!» – ответили доктора.
Несколько следующих месяцев я не чувствовала ничего, кроме невыносимой, сводящей с ума боли, но потом постепенно пошла на поправку. Затем состоялся очень громкий судебный процесс, на котором я давала свидетельские показания. Моих похитителей приговорили к пожизненному заключению.
Не осталось ничего
Я пережила нападение, я прошла через судебный процесс, и теперь наступило время двигаться дальше по жизни. Но когда закончилось самое страшное, у меня просто больше ничего не осталось. Я провалилась в черную депрессию. Найти повод вылезти из постели я смогла только спустя несколько месяцев. Все это время опорой и источником жизненных сил для меня оставалась мама. С той минуты, когда она появилась у моей больничной кровати, и до самого окончания суда я не увидела у нее на лице ни слезинки. Лишь потом я узнала, как часто она рыдала в одиночестве.