В детстве я не видел ничего, кроме неудач, причем в основном своих собственных. Каждый учебный год я заканчивал с оценками хуже некуда, но на второй год ни разу не остался. И это, наверное, было мое самое большое достижение.
Я жил в постоянном стыде и страхе. Когда мне было пятнадцать, учительница устроила меня на работу в банк. Я там должен был клеить на конверты марки. Среди людей в деловых костюмах я чувствовал себя настолько чужим, что, даже завидя кого-то в коридоре, прятался за шкаф. С мелкими заданиями, на выполнение которых у меня должно было уходить не больше десяти минут, меня посылали в почтовое отделение. Почта находилась буквально в соседнем здании, но я уходил и пропадал часов на пять. Я не бунтовал и не отлынивал. я просто настолько боялся сотрудников банка, что не мог заставить себя вернуться на работу.
Пять месяцев протерпев мои пятичасовые походы на почту, меня наконец уволили.
Все мои самые близкие друзья либо рано умерли, либо попали в тюрьму. Я помню, как за ограбление бензоколонки судили Петера Фляйшмана. Он с видимым удовольствием признал себя виновным в преступлении, но потом заспорил с судьей о том, как проник в помещение. «Я работаю с шиком, – сказал он суду, – и никогда не позволил бы себе лезть через окно в туалете». В тюрьму его, так и сяк, посадили.
В семнадцать я устроился помощником к художнику, который рисовал вывески. Я сам обожал рисовать вывески, и у меня это очень здорово получалось. В своих безумных мечтах я всегда видел себя настоящим художником, но и эта работа казалась мне почти идеальной. Три года я был самым лучшим подмастерьем по всей Австрии. Это событие могло послужить мне началом новой, лучшей жизни, но вместо этого я чуть не погиб.
Голод
Я отчаянно хотел чего-то добиться, кем-то стать. Я не хотел быть просто наемным работником, я хотел стать бизнесменом. В результате я основал собственную оформительскую мастерскую. Клиентов у меня не было, но рецепт успеха я себе придумал. Идея была совершенно гениальная: если нет работы, нанимай больше людей! Количество заказов упало почти до нуля, но я расширялся. В скором времени у меня работало уже четыре человека. Сейчас я поражаюсь собственной глупости.
Я находил в ящиках кухонного стола недоеденные куски хлеба и, счистив с них зеленую плесень, размачивал в воде, чтобы не поломать зубы.
Я допоздна спал по утрам, а четыре моих работника без дела сидели в мастерской. Неделями у меня не было денег даже на какую-нибудь картофелину. Я голодал. Мне вспоминается, как я обшаривал всю свою квартиру в поисках чего-нибудь съедобного. Я находил в ящиках кухонного стола недоеденные куски хлеба и, счистив с них зеленую плесень, размачивал в воде, чтобы не поломать зубы. Я съедал обнаруженные под ковром заплесневелые корки. Я физически болел от постоянного стресса. По утрам я выкашливал из себя сгустки странной, зеленой слизи. Вот такой был «зеленый период» моей жизни.