Он снова вздохнул и в отчаянии подергал себя за бороду. Хотя Тиндарей восхищался зятем, он часто испытывал раздражение от того, что Агамемнон умел убедить его сделать то, чего делать не хотелось. Возраст Елены походил для вступления в брак, но Тиндарей не хотел пока отдавать ее другому мужчине. На самом деле, он до сего времени практически не задумывался над этим вопросом — вероятно, оттого, что был очень рад видеть ее во дворце. Несомненно, девушка легко поддавалась переменам настроения, отличалась дурным характером и не подчинялась дисциплине, как следует дочери, и царь знал, что сам напоминает глину в ее руках. Ей требовалось только похлопать глазами с длинными ресницами или надуть пухлые губки — и он оказывался беспомощным. Поэтому он был очень несчастлив от мысли, что может фактически ее потерять. Правитель непрестанно думал об этом уже пару дней.
Если бы Агамемнон не отправился домой вчера, как только рассвело, чтобы приказать своему брату Менелаю готовиться, Тиндарей поставил бы перед ним вопрос ребром. Потеря любимой дочери была одной причиной беспокойства; удовлетворение самых сильных аппетитов в Греции — совсем другой. Спарта считалась богатым государством, но правитель не желал отдавать даже один медяк из своего богатства ради грандиозной стратегии Агамемнона. По этой причине он намеревался провести полную перепись всего имеющегося во дворце, от каждой головы скота и меры зерна до самого маленького глиняного кубка.
— Тиндарей, ты здесь? — спросил женский голос.
— Да, Леда, — ответил Тиндарей и повернулся, чтобы поприветствовать пришедшую жену.
С ней вместе пришла Елена. Они пересекли зал, чтобы присоединиться к царю. Леда была высокой, красиво одетой привлекательной женщиной. Длинные черные волосы ниспадали на ее плечи. Единственным свидетельством возраста, если не считать морщинки в уголках глаз, стали две густые седые пряди на висках. Она поцеловала мужа и взяла его огромные ладони тонкими пальчиками.
— Ты занят? — спросила она. — Мы с Еленой хотели бы побыть с тобой перед отходом ко сну.
Тиндарей покачал головой.
— Я буду рад вашему обществу, моя дорогая. — Потом он посмотрел на Елену. — Почему ты хмуришься, дочь?
— Я берегу улыбки для лучших мужчин Греции, — резко ответила она.
— Значит, ты все еще несчастлива, — вздохнул он. — Как ты можешь грустить, когда сюда собираются цари и царевичи из каждого города, чтобы засвидетельствовать тебе свое почтение?
Царь смотрел на дочь, стоявшую перед очагом. Как и обычно, она оделась в белое, а поскольку свет был за ней, то Тиндарей легко различал силуэт обнаженного тела сквозь тонкую ткань. Он покачал головой, раздумывая, что ни один мужчина не сможет перед ней устоять. Не исключено, что Агамемнон не учел этого в своем грандиозном плане, но Тиндарей понимал: как только жениха выберут, прольется кровь. А возможно, это случится и раньше. Здесь соберется столько гордых воинов! Неужели его зять действительно ожидает, что они сформируют союз под его руководством, когда каждый дурак понимает: эти люди через несколько дней будут готовы вцепиться друг другу в глотки?!