«…то у них свои пушкари имеются», — вздохнул Иван.
Тем временем на берегу у ворот острога собралась немалая толпа. В центре её находился воевода Фёдор Исакович Байков, вырядившийся по сему случаю в свои лучшие одежды и надевший кирасу. Рядом были ближние его люди, также принарядившиеся и надевшие доспехи. Чуть спереди стояли барабанщики и трубачи, готовые приветствовать гостей.
До сих пор Байков не видал ангарских кораблей, лишь слышал разные небылицы. Баяли людишки, что, мол, внутри оного судна скрыты огненные демоны. И, мол, именно они и толкают корабль против ветра и течения. А иногда бывает слышен их рёв — долгий, пронзительный и оглушающе громкий. В подобные россказни о волшбе Фёдор Исакович не верил. Воевода умом своим понимал, что сам по себе корабль по воде двигаться не может — нужна сила, его толкающая. А значит, у ангарцев есть какая-то тайна.
Про самих ангарцев Байков знал мало, слишком мало для воеводы пограничного с их землицами острога. Разве что ведал о гордости их и злопамятстве, помня рассказы о погроме и сожжении людьми князя Сокола Ленского острога. Однако же бывало и иное — не раз ангарцы и помогали, как в Зейском остроге, например. Казачки единожды по весне жестоко голодовали, а как только воевода ближнего ангарского городка Зейска прознал о том, сразу же доставили в острог овощей, зерна и иной провизии, не взяв ничего взамен. Да болезных вылечили, забрав их к себе в городок, к лекарям. А лекари у них, люди говорят, зело добрые — лихоманку на раз изгоняют. А ещё, коли тунгусцы зазевавшегося казачка, от товарищей отбившегося в тайге, схватят в полон, завсегда выручат да в острожек ближний вернут. Это ежели тот захочет обратно, значит, к товарищам. А иной раз и к себе на службу берут. Опять же по доброй воле.
А ещё слыхал Фёдор, будто ангарские люди сами высокие, а телом крепкие, как самые дюжие казачки. Веры они православной, племени славянского, а язык их будто бы русский, да говор чуть иной. И вот в сей день воевода первый раз с момента прибытия на Амур прошлой осенью увидит людей Сокола да поговорит с ними.
— И чего только им надобно? — буркнул вдруг ближний к Байкову стрелецкий полусотник, с волнением сжимая рукоять сабли.
— Без дела они не придут, — наставительным тоном проговорил присланный из Якутска диакон Пётр. — Стало быть, есть у нас что-то нужное им…
Фёдор Исакович, нахмурившись, бросил быстрый взгляд в ту сторону, где находился голландский корабль, стоявший на якорях поодаль от берега. Там, на борту приведённого Поярковым «Кастрикума», находилась дюжина его ватажников — якутских вольных и служилых казаков, тех, кто наиболее умело наловчился управляться с флейтом.